Во имя твое - Дмитрий Панасенко
— Отец Ипполит. — Машинально поправил северянку казалось совершенно не обративший внимания на вспышку ярости священник. — Я понимаю, твое недовольство, дитя, и понимаю твое отношение к… действиям этих несчастных крестьян. Но ты уже не в своих горах. Здесь другие законы.
Подбородок старого лекаря чуть заметно дернулся.
— Да что вы такое говорите, отче! Ни законы человеческие, ни законы матери церкви не отменяют правоты госпожи Сив! — Сухая ладошка ромейца со стуком опустилась на столешницу. — Я живу с этими людьми несколько лет и до сих пор не понимаю, что на них нашло. Они вели себя как звери, отче. Это… Это непростительно… Просто непростительно… А вы сидите и обвиняете в произволе ту, кто, возможно спасла наше село от разорения, а потом просто защищала себя и своего друга!
— Не ожидал от вас такой симпатии к северянам господин Роджелус… — Фыркнул священник. — Впрочем, Сив многим нравится. Даже не могу понять почему. Но напоминаю вам господин лекарь — мы на земле благословенной Создателем и Великой матерью империи и должны подчиняться гражданским и божеским законам. Самосуд и произвол недопустимы. Мы просто обязаны…
— Опять слова. — Глухо проворчал великанша и сморщившись громко шмыгнула носом. — Слова, слова, слова. Любите вы южане болтать. Спасибо Роджелус. Я тоже не ожидала что ты за меня заступишься. И… прости если чего наговорила. Волнуюсь я за барона, просто. Теперь понимаю, что ты добрый человек. Извини, что синяков наставила.
— Да как вы не понимаете?.. — Из груди священника вырвался тяжелый вздох на щеках проступили красные пятна. — Я их не оправдываю. Ни в коем случае. Я в конце концов их плебан. Духовный окормитель и взор Создателя. И тоже считаю такое поведение недопустимым. Если бы Сив не вмешалась я бы их остановил. Словами. Без вывихнутых рук, выбитых зубов, вывихнутых коленей и свернутых на бок челюстей. Благодаря действиям госпожи Сив, выделив интонацией слово «госпожа» священник зло глянул в сторону продолжающей рассеянно рассматривать свои руки дикарки, добрая треть хозяйств лишилась работников! И это в разгар сезона! А еще они видели трупы. Видели что она может. Люди напуганы. А напуганный люд часто делает глупости. Да и Стефан еще масла в огонь добавил…
— Я это… А чего я-то?.. Я ведь правду сказал… — Неожиданно пробасил сидящий в дальнем конце стола кузнец и поморщившись прикоснулся к охватывающей лоб пропитанной кровью повязке. — Это она получается, четверых положила…
— Помолчи уж! — Резко вскинул руку священник и громила кузнец сжался будто ожидающий пинка дворовый пес. — Ты и так уже все что мог сделал.
— Да я чего, я ничего… — Неуверенно буркнул здоровяк и уронив голову на руки закрыл глаза. — Гадство… Меня жена ведь убьет… Как пить дать убьет…
— Из тебя вышел бы неплохой законоговоритель, Ипполит. — Криво усмехнулась северянка и расправив плечи принялась ковырять в зубах коротким криво обгрызенным ногтем. — Хватит юлить. Просто скажи чего тебе от меня нужно.
Губы священника превратились в едва различимую линию.
— Я ничего от тебя не хочу. Я тебя просто предупреждаю. — Голосом пастора можно было колоть камень. — Мнение толпы такая вещь, что если кто-то обладающий неким авторитетом будет часто повторять одно и то же, то через пару дней в это поверят все. Думаю, тебе стоит извиниться перед Денуцем и вернуть семье старосты его жилище. А еще лучше отдать часть трофеев семьям пострадавших от твоих рук людей.
— Если вы позволите, отче, то во-первых это не его дом, снова вмешался в разговор лекарь, и потерев скрюченные артритом, щедро покрытые старческими пятнами, ладони недовольно дернул щекой. — Денуц забрал себе это хозяйство меньше месяца назад. Самовольно забрал. Без решения схода общины. Во-вторых все что касается трофеев госпожи Сив и господина барона… думаю это их дело. В-третьих — по поводу пострадавших. Лично я, например не имею никаких претензий. В конце концов, одернув несущий на себе отпечаток огромной окровавленной ладони ворот некогда белоснежной туники, старик криво усмехнулся, в моем случае пострадала в основном гордость. К тому же это было… заслуженно. Я целый день дистиллировал выжимку из крушины[6] и был… не в курсе событий. Устал, готовился ко сну. Подумал, это снова вдова Кирихе ко мне на ночь глядя, с кем-то из тех дураков что к ней болячки пользовать ходит напортачила, вот и нагрубил… И еще, отче, в Дуденцах мое слово тоже кое-что значит. И думаю мы вместе прекрасно остудим горячие головы… Если они конечно появятся.
— Хм-м… — С удивлением глянув в сторону ромейца великанша непонимающе нахмурилась и почесав переносицу испустила тяжелый вздох. — Теперь мне стыдно, Роджелус. Извини.
— Не стоит извинений. — Устало отмахнулся лекарь. — Если бы я оказался в вашем положении я вел бы себя точно так же.
— Я не очень вас понимаю, господин Роджелус. — Брови явно недовольного куда поворачивает русло беседы пастора сдвинулись к переносице. — Что значит забрал хозяйство?.. Конечно, я прибыл в Дуденцы только несколько часов назад, и еще не вошел в курс дел, но…
— А-а-а.. — Широко ухмыльнулась Сив, и пододвинув к себе кружку принялась вглядываться в остатки ее содержимого с таким видом будто надеялась найти там пару золотых самородков. — Не обращай внимания, Роджелус. Ипполит всегда мне пакости делать пытается. Не любит он меня. Завидует что я духов слышу а он нет. Завидует, что я один раз с большим жрецом за одним столом сидела, с одного блюда хлеб ела. Он считает что таких как я Создатель должен убивать. Кстати, Ипполит, как ты вообще здесь оказался? Ты вроде в Горькой балке сидел.
— Отец Ипполит. — С бесконечным терпением поправил северянку, плебан. Строгое лицо священника приняло выражение оскорбленной невинности. — И ты не права. Вернее… — Священник вздохнул. — В твоих словах ровно столько правды чтобы злить. Но я не поддамся греху гнева. Что касается моей позиции… Я действительно не уважаю ловчих, потому как считаю что зарабатывать деньги чужой кровью есть великий
