Во имя твое - Дмитрий Панасенко
Не сдержав возмущенного фырканья старик, гордо распрямил спину, выпятил подбородок, открыл было рот, но тут же отвел взгляд и ссутулил плечи.
— Прошу, не горячитесь, госпожа Сив, никто не умирает. Во всяком случае пока. Просто… — Несмотря на явный страх перед дикаркой, что-то в тоне лекаря подсказывало — слово «госпожа» используется в его лексиконе не слишком часто. — Даже если вы снова решите протащить меня по улице за шиворот или, как обещали в случае моего отказа оказать вам медицинскую помощь, утопите меня в яме с нечистотами, вы ему ничем больше не поможете. Я сделал все что мог. И поверьте, сделал это хорошо. Лучше чем большинство лекарей. Я имею в виду настоящих медикусов, а не то полуграмотное недоразумение, что здесь, в Подзимье обычно встречается.
— Он до сих пор без сознания. — Подавшись вперед великанша навалившись грудью на стол принялась с хрустом разминать кулаки. — И не просыпается. Он не очнулся даже когда я его раздевала… Внезапно смутившись великанша замолкла и нервно передвинула с места на место свою кружку. — И холодный весь.
— Хм… — Немного пожевав губами ромеец задумчиво постучал пальцем по подбородку и несколько вымученно улыбнулся. — Видимо я должен был вас предупредить. Тому что господин барон находится в бессознательном состоянии есть другая причина. — Произнес он наконец. — Это не из-за болезни. Я дал ему две меры макового молока. У данного юноши сильная кровопотеря, и довольно обширное воспаление, я прочистил раны, промыл их разбавленным дистиллятом, сшил поврежденные жилы и мышцы, вправил кости носа, но… Он слишком слаб, был близок к шоку, а излишние страдания сильно мешают выздоровлению. Я решил, что так будет лучше. Действие сонного настоя пройдет к завтрашнему вечеру. А до этого времени ему нужен покой и тепло. Главное не давать телу переохлаждаться.
— Так он выживет? — Еще больше подавшись вперед великанша, вытянув шею попыталась заглянуть в лицо упорно отводящему взгляд ромейцу. — Только давай без всей этой вашей заумной южанской брехни про калор и рубор.
— Я не знаю. Могу только надеяться на положительное разрешение кризиса. Если лихорадка не уйдет… — Выдавил из себя лекарь и развел руками. — Он здоровый юноша, но организм критически ослаблен. К тому же отравлен каким-то токсином. Я предполагаю он недавно употребил ядовитые грибы. Те, что некоторые, э-э-э… местные племена используют для того чтобы подстегнуть силы. Но это средство… Столь грубая симуляция еще больше подорвала силы молодого человека. Его сердце может не выдержать…
— Срань! — Неожиданно рявкнула дикарка и уперев локти в стол спрятала лицо в ладонях. — Срань… — Повторила она чуть тише и покачав головой принялась массировать покрасневшие от усталости глаза. — Слушай, старик, если он не выживет я тебе самому…
— Хватит, Сив. — Резко перебил северянку сидящий по правую руку от лекаря священник и вскинув руку в отвращающем жесте размашисто осенил пространство перед собой знаком Создателя. — Ты и так всех достаточно запугала, дева. Господин Роджелус делает все, что в его силах, а я, в свою очередь, буду истово молиться за выздоровление этого благородного юноши. Все в руках Создателя. Ты не можешь требовать большего. Смири свою гордыню, дитя. Моли господа нашего о милости. И лучше подумай как исправить сложившуюся ситуацию с местными жителями.
— Что исправить? — Не отрывая рук от лица переспросила великанша. — Какую еще ситуацию?
Священник с явным недовольством поджал губы.
— Какую? Ну, давай по порядку. — Положив руку на стол пастор принялся неторопливо загибать пальцы. Например, ты избила до потери сознания старосту, выкинула его, из его же дома, заставила людей таскать трупы и убирать избу, волоком протащила по улице уважаемого господина травника, покалечила несколько мужчин и чуть было не отрубила руки сироте-пастушку… Посмотрев на сжатый кулак ксендз неодобрительно покачал головой. — Многовато для одной ночи, не находишь, Сив?
Женщина надолго задумалась.
— Вот умеешь ты Ипполит с ног на голову все перевернуть. — Проворчала она спустя минуту, и отняв ладони от лица принялась с подчеркнуто независимым видом разглядывать обломанные ногти. — Как я и думала, сначала жар чужыми руками загреб, а как все прошло, так козни строишь. Ну не умеешь ты по совести, да? Слишком уж меня ненавидишь… А ведь на самом деле как было — выхожу я из избы сказать, что все кончилось, супостатов мы перебили, и что я вижу — тебя несколько мужиков к колодцу отвели и за руки держат, дом уже хворостом обложили, кто-то полено дверь подпереть тащит, а твой драгоценный староста коней со двора выводит. Я ведь ему сначала по доброму сказала — пусти лошадок, а он что?..
— Им показалось… что вы потерпели… неудачу. — Священник вздохнул. — Вы там такой шум подняли… А потом тишина. Люди испугались. Я попытался призвать их к благоразумию, но…
— Не сильно ты и пытался им помешать, Ипполит. — Нацелив обвиняющий перст в грудь священника северянка насмешливо фыркнула. — Не вырывался, не кричал. Или ты так меня не любишь, что специально заманил в этот дом чтобы сжечь?
— В тебе опять говорит гордыня, дитя. — Голос плебана был полон вселенского терпения и столь же всеобъемлющей усталости. — Гордыня и обида. Когда я понял, что не могу их остановить, то о наших с тобой, э-м-м, отношениях думал в последнюю очередь. Я пекся о общем благе. О тех людях, что остались внутри. Всех людях. К тому же я бы никогда не позволил бы им палить дом не проверив…
— Врешь. Ты решил одним камнем двух зайцев прибить. — Громко цыкнув зубом дикарка покачала головой. — Как всегда. А ведь ты даже не меня не любишь. Все из-за того что случилось в монастыре, так? Ты все еще пытаешься доказать, что был прав?
— Причем здесь это? — Удивленно вскинул брови священник. — Просто обстоятельства складывались таким образом, что можно было предположить что вы скорее всего погибли. Но все разрешилось к вящей славе Создателя. Так что ты была не в праве вести себя, как выбравшаяся с большака разбойница. Многие в поселке уже спрашивают себя, а сильно ли вы отличаетесь от варбанды кантонцев, и не пригласили ли они себе в дом другую беду, понимаешь?
— Это ты похоже, что-то не понимаешь, Ипполит. — На лице женщины промелькнуло выражение с трудом сдерживаемой злости. — Эти… Эти засранцы… Пока я разбиралась с Денуцем, мирно, заметь разбиралась, без крови. Эти… люди… вошли в дом и начали выносить оттуда оружие и доспехи… Чуть до смерти не забили
