Эйнемида IV. Солнце нового мира. - Антон Чигинёв
Почувствовав обращённый на него взгляд, Лиск пошевелился, скинул одеяло и томно потянулся, наполнив даже столь простое движение подлинным изяществом и неповторимой грацией. Спохватившись, юноша поспешно сел, вызвав на губах Гигия ещё одну улыбку. Лиск стремился подражать возлюбленному даже в его привычке вставать с ложа, едва проснувшись, хотя сам был тот ещё лежебока. Что ж, пусть учится, великому мужу не пристало нежиться под тёплым одеялом. Великий муж деятелен и не отнимает даже мгновения у полезных и важных занятий.
– Ты уже проснулся, старший брат? А я, кажется, заспался, – яркие точно у девушки, губы тронула виноватая улыбка, на не знавших бритвы щеках появился лёгкий румянец. Гигий подумал, что разрешил наконец, так долго мучивший философов вопрос о цели творения и назначении сущего. Мир был создан кем-то, обладающим совершенным чувством прекрасного, ради одного вот этого зрелища.
– Кто первым придёт на рынок, купит самый свежий персик, – как и всегда при виде возлюбленного, Гигий пришёл в благодушное расположение духа. Труды и заботы нового дня ждут, но это не повод не вкусить мгновение счастья, раз уж боги так щедры на милости.
– Солнце высоко, ты не опаздываешь?
– Военачальник не может опоздать. Надо будет – подождут. Пусть знают, где их место.
– Но сегодня такой день…
– Не волнуйся, – Гигий усмехнулся и подмигнул. – Всё успеется.
Иной вряд ли бы заметил мелькнувшую на лице наварха тень, но от чуткого и внимательного Лиска не могло укрыться ни малейшее движение души возлюбленного.
– Всё хорошо, старший брат? – обеспокоенно спросил он. – Тебя что-то тревожит. Это из-за сегодняшнего, да?
– Верные решения принимать непросто, друг мой, – Гигий мрачно вздохнул. – Да, непросто, но необходимо.
– Может всё-таки как-то можно… не знаю, не делать этого. Я как представлю себе… – юноша непроизвольно обхватил себя руками, сразу показавшись таким беззащитным. При всей его отваге, Лиск обладал добрым и сострадательным сердцем. Гигий старался не слишком поощрять его в этом, мужу нужна твёрдость, а эфериянину вдвойне. Тот, кто призван вести народы к счастью, должен иметь железную руку и непреклонную волю.
– Вот так дела! – с деланой весёлостью хохотнул наварх. – От кого я это слышу? А кто сказал, что отступников карают строже, чем врагов? Что предательство дела свободы прощать нельзя, а? А теперь говоришь «не делать», как это понимать?
– Ну да, я говорил, но… – юноша резко дёрнул плечами, мрачно разглядывая скомканное одеяло.
– Ну понятно, – Гигий улыбнулся, присаживаясь на ложе. – Ты сказал так потому, что это правильно, а теперь боишься увидеть последствия сказанного, так ведь? Ничего страшного, стыдиться тут нечего, ты ведь хоть и поумнее иных мужей, но ещё очень юн. У молодых людей часто сердце берёт верх над разумом.
– Я знаю, старший брат, – Лиск поднял взгляд, его большие голубые глаза увлажнились. – Надо… Но я как подумаю, что это из-за меня…
– Что за глупости? Даже не думай так, – Гигий нежно притянул юношу к себе, и тот с готовностью спрятал лицо на его груди. – Это не из-за тебя и не из-за меня, а из-за них. Они сами выбрали свою судьбу. Я бы поступил так в любом случае, ибо это правильно. Ты просто помог принять верное решение раньше, вот и всё.
– Но может если мы будем милосердными, это будет лучше? Я не уверен.
– А я уверен. Уверен! Если кто-то готов предать при первой же неудаче, что будет дальше? Нет уж, мы должны подать пример всем союзникам. Должны! Свобода – слишком большая драгоценность, чтобы променять её на жалость!
– Они испугались. Неара, а тут ещё те вести с Эйнемиды. Вдруг они не хотели предавать? А мы их сейчас…
– Было бы чего пугаться. Да, Ликомах, прими Урвос его тень милостиво, едва не сгубил флот под Неарой, а Анексилай щёлкнул по носу старика Иреона. И что? Ну возьмёт он эту свою Анфею, так от неё всё равно одни развалины остались. Разве это разгром? Поражение? Нет, дорогой мой, ты правду сказал вчера: не испугались они, а просто ненавидят свободу и надеялись подтолкнуть пошатнувшееся здание. Не вышло, и я разъясню им, как сильно они просчитались.
– Как они могли, а старший брат? Как могли? – Лиск поднял взгляд. Он выглядел разочарованным, юности вообще свойственно легко разочаровываться. – Мы дали им всё: свободу, защиту, дружбу, а они с нами так?
– Такова природа людей, – Гигий пожал плечами. – Часто они не помнят добра. Ну ничего, мы напомним.
– А ещё эти островитяне: как они смели обвинить тебя из-за Неары? Вот кого надо наказать, ведь они лгут!
– Ну-ну, – наварх погладил юношу по спине, улыбнувшись про себя его горячности. – Их-то как раз можно понять: такой позор, да ещё с их любимым Ликомахом. Признавать ошибки всегда обидно.
– И всё равно они достойны наказания, старший брат, как ты не видишь, – голос Лиска задрожал от возбуждения. – Они оболгали тебя, хотя ты спас весь флот, да ещё и отказываются сражаться. Это то же предательство, если не хуже!
– И мы накажем, – Гигий нежно погладил юношу по щеке. – Каждый получит, что заслужил. Демократия невозможна без справедливости.
– Как это мудро! – глаза Лиска засветились восторгом и обожанием. – Ты самый справедливый из всех, мой наварх!
– И ты будешь рядом со мной, лучший из советников, ведь я не справлюсь без тебя, – наварх стряхнул со лба возлюбленного непослушный светлый локон и рассмеялся. Тягостные мысли, одолевавшие его с тех пор, как он окончательно принял решение об изменниках, развеялись как дым. – Ну что ж, кажется нам и впрямь пора…
– Я думал, может… – Лиск смущённо умолк, его тёплая рука осторожно коснулась могучей груди наварха.
– Может что? – поддразнил его Гигий.
– Может, есть ещё немного времени… – ладонь юноши скользнула вниз, и сердце наварха мигом застучало сильнее.
