Жан-Луи Фетжен - Эльфийские хроники

— Я ничего не видел, — сказал Морврин. — И ничего не чувствовал. А затем я мало-помалу стал утрачивать равновесие и потерял сознание.

— Я тоже! — воскликнул Динрис. — Точнее, я не терял сознания, но мне казалось, что я вот-вот его потеряю. Меня стала мучить тошнота, я почувствовал какое-то невыносимое недомогание — как будто равновесие всего мира было нарушено.

— А я видела поток огня, — пробормотала королева. — Видела длинную линию, состоящую из языков пламени, которые двигались в темной-претемной ночи и сжигали на своем пути все — даже камни, которые при этом превращались в огонь. Этот поток направлялся ко мне…

— И я видел такие языки пламени, — заявил надтреснутым голосом Итилион. — И деревья, охваченные огнем.

После этих слов воцарилось молчание. Эльфы долго ждали, когда кто-нибудь из тех, кто еще ничего не говорил, возьмет слово, а затем они выпустили руки друг друга, и все вдруг почувствовали большую усталость.

Снова пошел снег, и ветер утих. Снежинки, проскальзывая между веток большого дуба, под которым укрылись эльфы, падали на их волосы и складки плащей.

— Юный послушник не должен оставаться здесь, — решительно заявила Арианвен, поднявшись на ноги с глубоким вздохом. — Его следует вывести за пределы леса и убить. Этим займется мой король…

Морврин, тоже поднявшись на ноги вместе со всеми остальными эльфами, в ответ лишь кивнул. Выражение его лица было невозмутимым.

— Пусть наши гонцы отправятся предупредить кланы, — сказала королева, обращаясь к Динрису. — Каждый клан должен будет прислать сюда к завтрашнему утру по сотне лучников.

— Моя королева, я хотел бы вам сказать, насколько…

Арианвен взглядом остановила Итилиона, попытавшегося выразить ей свою признательность.

— Ты ошибаешься, Итилион. Гвидион прав: бояться нам нужно отнюдь не людей. Они подобны кабанам, которые своими клыками уничтожают в лесу мелкую поросль и оставляют после себя лишь небольшие и изолированные друг от друга просеки. Однако трава и деревья вырастают заново: одно лето — и от опустошения, вызванного людьми, не остается и следа. Люди тоже боятся огня, и существующему в мире равновесию они не угрожают. Пока не угрожают…

— А что же тогда ему угрожает?

Королева заколебалась, бросила взгляд на Гвидиона и, посмотрев на низкорослого «зеленого эльфа» с высоты своего роста, улыбнулась.

— Разве это не очевидно?.. Возвращайся в свой клан и скажи ему, что через две ночи — максимум три — эльфы Элианда прибудут в долину Каленнан.

У всех, кто ее сейчас окружал, тут же возник один и тот же вопрос. Каленнан — «Земли Зеленой Травы» — представлял собой холмистую долину, расположенную на самом севере Элианда и граничащую с болотами и горами, за которыми находились Черные Земли. Это была область, над которой властвовал Кален, глашатай даэрденов. Тот самый, которого королева упомянула еще в самом начале своего разговора с Итилионом. В ответ на ее улыбку никто не улыбнулся. Смысл ее слов был для всех очевиден. Собрать воинов из различных кланов в долине Каленнан означало подготовиться к нападению со стороны Того-кого-нельзя-называть, царствующего над Черными Землями и мерзкими народами. Война с монстрами… Одна только мысль об этом наводила ужас.

Итилион слегка поклонился, подал знак своим следопытам и побежал с ними прочь. Несколько мгновений спустя снег уже засыпал оставленные ими на поверхности земли следы. Вслед за ними стали расходиться и другие эльфы.

Оставшись вдвоем с королевой, Гвидион закутался в свой длинный красный плащ и подошел к ней. Он молчал, дожидаясь, когда она заговорит первой.

— Я знаю, что ты недоволен мной из-за того ребенка, — сказала она усталым голосом.

— Потому что ты хочешь его убить? Нет… Люди умирают каждый день. Они — злонамеренные существа, он — один из них, а значит, убить его не жалко.

— В чем же тогда дело?

— А в том, что этот ребенок — послушник. Он жил среди монахов и наверняка много знает об их единственном Боге… Монахи — не такие, как все остальные люди. В них имеется ужасная сила, которая позволяет им отваживаться на немыслимые поступки. Те люди, которых убил Итилион, зашли в лес намного дальше всех других групп людей. Знаешь, почему?

— Потому что их Бог дал им для этого сил, да?

— Потому что они не верят в то, что мы существуем. Потому что они считают, что в этом мире существуют только они и что бояться им некого и нечего.

— Ну что ж, подождем до тех пор, пока они не натолкнутся на гоблинов…

— Обязательно натолкнутся. Причем произойдет это очень даже скоро.

Арианвен молча кивнула в знак согласия. На ее красивом лице снова появилось печальное выражение: она, видимо, подумала о том, какие тяжелые дни и суровые испытания ждут ее сородичей в ближайшем будущем.

— Дай мне время хотя бы на то, чтобы его расспросить, — попросил Гвидион. — Сила людей исходит от монахов, и если нам удастся понять, что именно дает им эта сила, нам будет легче с ними бороться.

— Ты, как всегда, прав… Ты отправишься завтра вместе с Морврином и проводишь его до края леса. Так что времени на расспросы у тебя будет предостаточно.

Королева откинула свои длинные черные волосы назад, закрепила плащ у себя на плечах при помощи серебряной застежки, надела капюшон плаща на голову и, слегка улыбнувшись своему старому другу, зашагала прочь. Вскоре, как и все остальные эльфы, она исчезла из вида, и Гвидион остался наедине с самим собой.

Это была нерадостная зима, очень даже нерадостная, и нерадостной была и та задача, которую он только что на себя возложил. Единственное, что его хоть чуть-чуть утешило, — так это мысль о том, что убивать подростка будет не лично он. Однако затем эта мысль показалась ему всего лишь проявлением малодушия, и от этого ему стало еще тоскливее.

Спустя довольно долгое время после того, как и Гвидион ушел прочь, от одной из верхних ветвей дуба отделился какой-то силуэт. Это был не кто иной, как Ллав Ллев Гифф. Он проворно соскользнул вниз по стволу, уселся на землю, прислонился к нему спиной и, затаив дыхание, стал прислушиваться и смотреть по сторонам, пытаясь выяснить, не заметил ли его кто-нибудь. Убедившись, что вокруг никого нет, он обхватил голову руками и сидел так до наступления сумерек.

Лес зашумел от инициированных королевой приготовлений к войне. Везде в своих невидимых жилищах — в густых зарослях, на ветвях деревьев, под землей, в пещерах — эльфы молча и с серьезным видом готовили луки и стрелы, точили длинные серебряные кинжалы, заплетали в косички косы и смазывали жиром кожаные кольчуги. Никто из них не знал, почему народ леса готовится к войне и на сколько времени они покинут свои родные места. В отличие от людей, карликов и — конечно же — монстров, которые жили только для того, чтобы убивать или быть убитыми, эльфы не испытывали никакого энтузиазма, когда у них возникала необходимость отправиться на войну, хотя миролюбивым народом они, конечно, не были. Их абсолютно хладнокровное поведение в бою даже снискало им репутацию жестоких существ, однако они лучше других обитателей земли осознавали, что не бывает битв без потерь и что каждый из них, беря в руки оружие, рискует расстаться с жизнью.