Ник Перумов - Разрешенное волшебство

В Шаорне Ведуны творили чародейства, создавали все новых и новых тварей для своих свит, планировали набеги на южные поселения — все это Буян знал и так. Его занимало другое.

Другим оказались музыка, песни, танцы, состязания волшебников, праздники, карнавалы и всё прочее, очень красочно описанные ламией. Чувствовалось, что в этом она толк знала.

Буян слушал и терялся в догадках. До чего же странно это всё! И впрямь, не поймёшь, чего этим Думающим, Строящим и прочим от нас надо? И если они на самом деле повелевают такими силами — отчего ж не стёрли нас в порошок? Ольтея сослалась на Великого Духа, но у него, как известно, любимая заповедь — “На Меня надейся, а сам не плошай”.

“Может, она всё это присочинила? Специально, чтобы меня заманить? — Но, как ни странно, думать о ламии плохо ему не хотелось. — Да к чему ей врать. И заманивать тоже — я ведь уже сам заманился, мне деваться некуда, назад пути нет”.

— Знаешь, иногда я думаю, что Джейану ты боишься больше, чем нас, — вдруг задумчиво сказала Ольтея.

Буян не ответил — впрочем, ламия ответа и не ждала.

“А ведь и верно. Боюсь, и на самом деле больше! Потому как здесь пока ещё неясно, чем кончится, а Джей Неистовая точно прикончит. И я даже знаю, как. Долго ли буду умирать, и насколько это окажется больно…”

Фатима не подвела — разослала во все стороны поисковые отряды. Подняла щелкунчиков — хоть и с великими охами. В посёлке осталось не более пяти десятков человек — только самые маленькие да те, кто за ними присматривал.

Разгадка отыскалась очень скоро. Дим, Лев и Джиг вывели остальных на то место, где Старший Десяток разделился, — и почти тотчас примчались перепуганные щелкунчики.

— Там, там, там, — только и твердили они.

Бросились туда — и замерли.

Обезображенные до почти полной неузнаваемости, обглоданные, наполовину съеденные тела Ставича и Стойко. Над землёй — видела Фатима и другие, кто лучше остальных владел магией, — стояла скорбная алая аура от пролившейся тут крови.

Мало-помалу к месту трагедии подтягивались другие поисковики. Молчаливый круг расширялся.

Это было совершенно невозможно. Лучшие следопыты клана стали в тупик. Они видели отпечатки лап и когтей, они могли представить себе, как все происходило. Вот следы отчаянного удара Буяновой молнии, да и не одного. Но что же это за новый страх, устоявший перед тремя воинами Старшего Десятка, несмотря на то, что в ход пошло самое гибельное магическое оружие?

: Нельзя тут ничего трогать :, обратился к Фатиме Лев. : Твердислава дождаться нужно, и чтобы Джейана посмотрела бы тоже :.

: С ума спрыгнул :, опешила Фатима. : Что же, родовичам так и валяться?! Нет уж, похороним честь честью!:

В маленькой, обычно тихой и скромной Фатиме сейчас бушевала ярость. Как же все-таки тупы эти парни! Расследовать, доказывать, отыскивать, хладнокровно дать Стойко и Ставичу сгнить здесь только потому, что “должен посмотреть вождь!” И как же они любят — вместе с Джейаной! — объяснять всё это “необходимостью”, мол, “так нужно клану”! Ничего этого клану не нужно! Ребят похоронить по-человечески нужно, а больше ничего! Не так уж и важно, что за тварь их убила. С когтями и клыками и очень стойкая к магии. Это Фатима и так видит. И незачем время зря тратить.

Опешив от такого натиска, Лев смешался.

— Да ладно тебе, ладно, — пробормотал он, отшатываясь и от неожиданности переходя на обычную речь. — Я ж как лучше хотел.

— По-звериному ты хотел, а не “как лучше”, — всё ещё негодуя, передразнила парня Фатима. — У тебя что, лягуш холодный вместо сердца, да? Про девчонок, парней погибших подумай! Лика, Нуми-ко, Сента! Они-то почему такое должны терпеть!

“Да, вот этим Фати и отличается от Джейаны. Неистовой самое главное — чтобы клан жил. Как и мне тоже”, — пятясь от разъярённой девушки, подумал Лев.

Вышло не по его. Фатима развила бурную дея-

тельность: тела Стойко и Ставича положили на носилки и осторожно, словно тряска могла повредить мертвым, понесли к поселку. Погибших похоронят на клановом кладбище.

— А вот куда же Буян-то делся? — Фатима подошла к Диму, уже успевшему исползать на пузе всю прогалину.

— Не знаю, — последовал краткий ответ.

— Как так — “не знаю”? А что ж ты тут делал?

— Смотрел.

— И что высмотрел? — Фатима сжала кулачкж; густые чёрные брови сошлись. Сейчас она казалась грознее самой Джейаны.

— Ничего. Пропал он.

— Как пропал? Куда пропал? Ради Духа, Дим, да говори ты толком! Не цеди по капле! А то я сейчас с ума сойду. — Фатима прижала кончики пальцев к вискам.

— Отвечаю, — ледяную броню Дима не могла пробить ничто. — Буян метнул две молнии. Следов третьей я не вижу. Огонь тут только дважды прошелся.

— Так, значит, убили Буяна?! — Фатима теряла терпение.

— Может быть. Крови тут пролилось много. Не разобрать. Следов, с поляны ведущих, нету. Если бы он уцелел или бежать бы кинулся — я б увидел. А так — ничего нет. Попробуй, заставь тутошних духов разговориться — глядишь, чего и скажут.

Однако выжать из перепуганных лесных обитателей Фатиме удалось немного. Те, что по несчастью оказались слишком близко к месту схватки, давно обратились в пепел (молнии Буяна разили наповал), а остальные только тряслись от ужаса, твердили о каком-то Сером Страхе и вообще старались как можно скорее улизнуть куда подальше. Фатима не обладала твердостью и непреклонностью Джейаны — та, несомненно, выжала бы сведений гораздо больше.

Уверившись в том, что Буян тоже погиб (хотя тела и не нашли), Твердиславичи двинулись в обратный путь. Вечером, когда сумеречный покров отсечёт все ненужное и суетное в людских душах, клан попрощается с мальчишками. На кладбище прибавятся ещё три простые могилы — одна из них, правда, будет пустой, но разве это так уж важно?

Глава десятая

Твердислав, Кукач и Чарус вернулись в клан на следующий день после похорон Ставича и Стойко.

— Кабы не было беды, — вслух произнёс Чарус, когда тропинка расширилась, превратившись в узкую дорожку. — Что-то не нравится мне…

— Что? — переспросил Кукач.

— Не знаю. Есть тут что-то такое в воздухе. — Чарус пощелкал пальцами от усилий выразить словами ускользающую, как утренний туман, тревогу.

— В воздухе, в воздухе, — недовольно проворчал Твердислав. — Чего ты тут насчёт воздуха — вон, глянь, прямо перед носом!

Они стояли перед Ближним Валом. Все плантации и поля клана располагались ближе к Ветёле, дорога петляла по нетронутому лесу, чтобы легче было обороняться. Обычно на дороге было довольно людно, а сегодня почему-то ни души.