Патрик Ротфусс - Страх Мудреца

Тебе необходимо, как правило, это прежде, чем мы продолжим свои уроки.

Я могу оставить тебя для этого или мы можем найти мягкое место и посмотреть, кто может сделать остальные два лучших из трех.

Небрежный тон ее голоса убедил меня, что я неправильно ее понял.

Затем она одарила меня понимающей ухмылкой и я осознал, что понял ее отлично.

- Там, откуда я родом, учитель и студент никогда не будут... - Я споткнулся, пытаясь придумать вежливый способ разрядить ситуацию.

Вашет закатила на меня глаза, глядя раздраженным взглядом, странным на лице Адем.

А ваши учителя и ученики также никогда не сражаются?

Никогда не разговаривают?

Никогда не едят вместе?

- Но это, - сказал я, - это...

Она вздохнула.

- Квоут, ты должен запомнить.

Ты приехал из варварских мест.

Многое из того, что ты подрастая думал - весьма ошибочно и глупо.

Ни один более чем странный обычай вы, варвары, построили вокруг сексуальных игр.

- Вашет, - сказал я.

- Я...

Она прервала меня резким жестом.

- Все, что ты собираешься сказать, я несомненно слышала от моего поэта-короля.

Но там было так много световых часов в дне.

Поэтому я спрошу тебя так: ты нуждаешься в сексе?

Я беспомощно пожал плечами, зная, что это было бессмысленно отрицать.

- Хотел бы ты заняться сексом со мной?

Я все еще чувствовал ее запах.

И на мгновение я захотел ее больше, чем что бы то ни было.

- Да.

- Не болеешь ли ты? - спросила она серьезно.

Я кивнул, выведенный из равновесия, пораженный откровенностью вопроса.

- Очень хорошо тогда.

Если я правильно помню, здесь есть хороший безветренный участок, поросший мхом, не слишком далеко отсюда. - Она начала подниматься на близлежащий холм, а ее пальцы отстегивали пряжку, закреплявшую ножны меча над ее плечом.

- Пошли со мной.

Ее память не подвела ее.

Два дерева изогнули свои ветви над толстым слоем мягкого мха, который был защищен от непогоды стоящими напротив небольшими каменистыми утесами, защищенное от ветра некоторыми удобными кустами.

Очень быстро стало очевидно, что то, что Вашет имела в виду, было не послеобеденными праздными обжиманиями в тени.

Сказать, что она была деловой, было бы большой несправедливостью по отношению к ней, поскольку смех Вашет всегда звучал очень близко к поверхности.

Но она не была кокетливой и застенчивой.

Она сняла свою наемническую красную одежду без малейшей помпы или подддразнивания, показав несколько шрамов, и тело твердое и худое с жгутами мышц.

Что не говорило о том, что она не была также округлой и мягкой.

Потом она дразнила меня, смотря, как будто я никогда не видел голую женщину раньше, что было правдой, так как я просто не видел ни одной стоящей полностью голой в солнечном свете.

Когда я не разделся достаточно быстро, чтобы удовлетворить ее, Вашет засмеялась и издевалась над моей застенчивостью.

Подойдя ближе, она раздела меня догола, как ощипала цыпленка, а затем поцеловала меня в губы, ее теплая кожа надавила на всю переднюю часть моего тела.

- Я никогда прежде не целовал женщину своего роста, - размышлял я, когда мы остановились, чтобы вздохнуть.

- Это другой опыт.

- Посмотри, как я продолжаю быть твоим учителем во всем? - сказала она.

- Твой следующий урок заключается в следующем: все женщины лежа одинакового роста.

Тоже самое нельзя сказать о вас, конечно.

Слишком многое зависит от настроения человека и его природных данных.

Вашет взяла меня за руку и привела нас обоих лечь на мягкий мох.

- Теперь, - сказала она.

- Как я подозревала.

Теперь ты выше меня.

Это оставит тебя с твоей легкостью?

Так и было.

***

Я был готов к тому, что мне будет неловко после Вашет и я вернулся из кустов и с удивлением не обнаружил ничего подобного.

Она не стала вдруг кокетливой, с которой я не знал бы, как справиться.

Ни она не чувствовала себя обязанной относиться ко мне с какой-либо вновь обретенной нежностью.

Это стало ясно где-то уже в пятый раз, когда ей удалось обмануть мою защиту, поймать меня с Громом Вверх, и бросить меня грубо на землю.

В целом, она действовала так, как если бы ничего странного не случилось.

Это означало, либо ничего странного не случилось или что-то очень странное произошло и она демонстративно игнорировала это.

Это означало, что все было прекрасно, или все шло не так.

Позже, когда я ужинал в одиночестве, я прокрутил в голове все, что я знал о Адем.

Нагота для них не табу.

Они не считали физический контакт особенно интимным.

Вашет была очень буднична как до, во время, так и после нашей встречи.

Я вспомнил голую пару, на которую наткнулся несколько дней назад.

Они были поражены, но не смущены.

Очевидно, на секс здесь смотрели по-другому.

Но я не знал ни одного конкретного различия.

Это означало, что у меня не было начальной мысли о том, как вести себя должным образом.

И это означало то, что я делал, было опасно как ходить вслепую.

А точнее, как бежать с закрытыми глазами.

Обычно, если у меня был вопрос о культуре Адем, я спрашивал Вашет.

Она была для меня пробным камнем.

Но я понимал, что многие пути для этого разговора закрыты, и ее доброжелательность это все, что стояло между мной и потерей моих пальцев.

К тому времени, когда я закончил есть, я решил, что будет лучше просто последовать примеру Вашет.

Она была моим учителем, прежде всего.

Глава 116

Буря и Камень.

Я проснулся следующим утром, осознав правду.

Мой единственный выход из этой ситуации идет через школу.

Мне нужно было показать себя.

Это означало, что мне нужно было все, чему Вашет могла научить меня и как можно быстрее.

Так на следующее утро я встал при голубом свете зари.

И когда Вашет вышла из ее маленького каменного дома, я ждал ее.

Я не особенно блестел глазами или распушал хвост, так как мой сон был наполнен тревожными мыслями, но я был готов учиться.

***

Теперь я понимаю, что я мог дать неточное впечатление о Хаерте.

Очевидно, что это не была процветающая метрополия.

И он не может считаться городом при любой натяжке.

В некотором смысле это был едва ли город.

Я говорю это не пренебрежительно.

Я провел большую часть юности в путешествиях с моей труппой, переезжая из городка в городок.

Половина мира состоит из крошечных общин, которые выросли ни на чем, кроме как на перекрестках торговых дорог, у хороших глиняных ям или в изгибах рек, достаточно сильных, чтобы повернуть колесо мельницы.