Хаген Альварсон - Девятый Замок
— Не понял? Кто там пищит? Знаешь, что по пятницам с пискунами делают?
Ахаг вразвалочку вышел из "Под дубом", держа в одной руке кружку пива, в другой — колбаску, протёр локтем глаза… и поперхнулся. Он, казалось, окривел ещё больше. Ибо снаружи его поджидала толпа вооруженных горожан. Многие были в доспехах и шлемах, со щитами.
И все смотрели в глаза вожаку грэтхенов. Просто стояли и смотрели. Молча. Неподвижно. Невозмутимо.
То было спокойствие моря — за миг до шторма.
То был покой горы, что вот-вот взорвется гейзером.
То была священная отрешённость одержимого воина, которому суждено пасть в битве, и он об этом знает.
И воздух дрожал между ними…
— Грам, собака неверная, — зарычал Ахаг, уже не кривляясь, — ты забыл, что я и мои люди — гости вашего старшего? Старших надо уважать!
— А я не выбирал Свена старшим над собою! — крикнул в ответ Эльри. — Так что, Ахаг бан Харуг, ты не мой гость! Нет мне запрета на твою кровь! И я вызываю тебя на хольмганг!
— Так это ты, Убийца Щенков? — оскалился Ахаг. — Что же ты привёл столько людей? Решил покрасоваться?
— Ему хоть есть, чем красоваться! — воскликнул Эгги, и все засмеялись. А Эльри сказал:
— Эти люди будут свидетелями условий боя!
— А к чему им оружие?
— А это на случай, ежели твоим людям придёт в голову какая-нибудь глупость… Итак, Кривой, послушай и скажи, по нраву ль тебе такие условия. Коли ты одолеешь, этот парень, — указал на Снорри, — даст тебе серебра по весу моей головы и золота по весу моей руки, и можете гостевать в Норгарде хоть пока не пробьёт час Рагнарёк. А если я побью тебя — твои люди уйдут из Норгарда и дадут клятву никогда больше не возвращаться. Ну? Что скажешь?
— Скажу, что биться с тобой, Убийца Щенков, я буду только до смерти, — прорычал Ахаг. — Не надо мне твоих денег! Только твоя кровь!
* * *Эльри ждал противника у Мыса Эльдира. Там стояла лодка, на которой они должны были добраться до места хольмганга. На Андаре был островок, густо поросший тростником. Там уже утоптали поле боя и обнесли орешником, как и должно быть по древнему обычаю. Это Снорри мог побить Эгги где угодно. Таким же воинам, как Бродячий Пёс и Кривой, это было непозволительно…
Ветер дул с севера, с Вестарфьорда. Холодным было дыхание моря, и чем дальше, тем холоднее. Волны ходили по Андаре, точно дикие белогривые кони. Северный край неба вскипал чёрными грозовыми тучами.
— Будет буря, — сказал Эльри.
Казалось, он не чуял пронизывающих порывов. Не одел он ни доспехов, ни куртки, только красивую сине-алую серку. Бороду заплел в толстые косы и стянул их на затылке. У ног его стоял круглый щит, оббитый по ободу железом, с шипом посередине. В петле на поясе висела зачехленная секира. Та самая, которая так подвела Эгги Ёкульсона.
А ещё на Эльдирнесе стояли те, кого собрал Снорри. Если у Ахага в банде было более трёх дюжин, то за Эльри вышла почти сотня, и четверть из той сотни были воины Грама. Ещё там были лесорубы с топорами и кольями, много молодежи, что взяли доспехи и боевое оружие в кладовой борга: братья Кили и Фили, которые, как и отец их Вили, уже прославились драчливостью, Эрвальд сын Эрпа, спокойный и решительный, Альвар и Тервин, отец и сын, Эгги, который, правду сказать, сильно изменился с того зимнего случая… Были там и женщины — кто с палкой от метлы, кто с кочергой, кто со сковородкой, а одна — вообще с самострелом.
И все они смотрели на Эльри с надеждой. И со страхом. Никогда не доводилось им видеть, чтобы в бой на секирах шли почти без одежды. Никто ещё не выказывал такое пренебрежение к своей и чужой жизни… Ни один из той сотни не подошёл к воину, не пожелал удачи. Только Снорри сказал:
— Я могу, если хочешь, по старому обычаю держать твой щит.
Эльри отрешённо покачал головой.
— То было бы честью для меня, друг мой, но ежели с тобой что станет, то Митрун никогда мне этого не простит. Да и, кроме того, ты будешь полезнее тут.
Потом Бродяга поднял голову — и, жестоко скалясь, расчехлил секиру.
Ибо Ахаг со своими был уже на месте. Также без доспехов, только со щитом да кривым мечом. Ахаг был выше Эльри, он горбился, отчего его руки казались ещё длиннее. В его глазах горело давнее тёмное пламя. Он ненавидел Эльри, и у него не было сил это скрывать.
Эльри сказал Снорри:
— Ты можешь помочь в другом. Возьми человек двадцать и отведи к дому старосты. Если я выживу, а ублюдки станут искать убежища у Свена — нападите на них по пути, из засады. Испугайте их как можно сильнее.
Снорри крепко зажмурился. И ответил дрожащим голосом:
— Если ты не вернёшься… Мы перебьём их всех.
Потом открыл глаза, проморгался и добавил:
— Так что ты уж постарайся!
Эльри улыбнулся и покачал головой:
— Снорри, ты глупый упрямый осёл!
А потом резко отвернулся и зашагал к лодке. Навстречу буре, битве и славе…
* * *…Лодка исчезла за островом. Пошёл дождь. Ветер и волны спорили друг с другом всё громче и злее. Шуршала листва, похищая звуки боя, что вершился на острове. Минут десять, а может, и дольше народ в полном, жутком молчании посматривал то на реку, то на противников. Грэтхены всё так же храбрились, презрительно улыбались, посмеивались тихо — но в их глазах тлела тревога. И чем больше наёмники смотрели на горожан, на тёмный блеск их оружия, тем сильнее разгорался огонь их беспокойства…
Наконец лодка вновь показалась на волнах. Только не было видно, кто же ей правит. Судно шло к берегу, но как-то больше по воле самой реки. Казалось, лодка пуста. И только когда судно подошло совсем близко, над бортом показалось кривое ухмыляющееся лицо Ахага бан Харуга.
Жители Норгарда стояли, как громом пораженные. Застыли сотней каменных статуй, не дыша. А люди Кривого издали громкий вопль и бросились вытаскивать лодку на берег. Злая радость была в их глазах. Один крикнул на бегу:
— Эй, Рыжий! Готовь деньги!
Снорри хотел ответить, что не серебром попотчует лупоглазого, а железом, но не успел.
Из-за борта взлетело лезвие секиры, молния вспыхнула в небе, отсверкнула на стали, и лупоглазая голова грэтхена слетела с плеч. Теперь над волнами возвышался Эльри, грозный, точно бог грозы. В одной руке у него был меч с насаженной на него головой Ахага, в другой — окровавленная секира. Эльри дико и страшно захохотал, и гром ответил ему. А потом железная мельница закружилась в его мощных ручищах, и грэтхены стали падать вокруг лодки. Вода вспенилась, ибо люди павшего Ахага в панике бежали прочь, обратно на берег.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});