Я один вижу подсказки 5 - Никита Красавин
Отец выглядел так, словно его дурацкий навык никогда и не применялся. Никаких следов, никаких последствий. Всё вернулось к норме.
Реакция окружающих меня позабавила.
Мама, широко раскрыв глаза, прошептала:
– Чего? Это… это Господь?
Я чуть себя по лбу не ударил.
Мама, ты вообще видишь? Это я – твой сын. Какой ещё Господь?
Хотя, если подумать, понятно, что она имела в виду. Конечно, это не про меня, а про то, что Господь, мол, помогает нашей семье.
Тут я вопросов не имею. И всё же ей не нужно забывать, что я тоже стараюсь. Я прикладываю усилия, чтобы быть надёжным, опорой для семьи.
Поэтому меня так бесит, когда я запарываю испытания. Однако думать об этом сейчас было бы неправильно.
Отец, наконец открыв глаза, удивлённо произнёс:
– Это ты вылечил меня?
Такой тупой вопрос. Хотелось ответить с таким же сарказмом:
«А ты кого-то другого тут видишь?»
Однако вместо этого я коротко сказал:
– Да.
– Кто-нибудь видел?
Отец кивнул в сторону двери.
– Ты имеешь ввиду людей снаружи?
На улице, в лесу, среди деревьев, притаились люди.
Кто они?
Чёрт знает... Либо разведчики других аристократических семей. Либо сотрудники секретной канцелярии. Либо представители какой-то третьей силы.
Всё это наводило на мысль, что наша семья всего лишь пешка в чьей-то большой игре. Будто это лишь начало чего-то большего.
Что же они хотят?
Глава 9 – Первый контакт
Нужно ли было куда-то идти ночью?
Я только представил это в голове: выйти из дома, потом идти в лес. Эти «крысы» ведь ещё и проворные. Сразу сообразят и начнут убегать.
А значит, их придётся ловить. И даже это не гарантирует какого-то успеха. Никто не станет выкладывать все планы просто потому, что их об этом попросят.
Придётся допрашивать. Сначала задавать обычные вопросы:
«Что вы тут делаете?»
«Кто вас послал?»
А потом уже становиться жестоким. Ломать пальцы, руки, ноги – или, что ещё хуже, переходить к более страшным методам.
И, думая об этом, мне становилось лень куда-то идти, что-то делать. Ведь даже если я узнаю, откуда они, главное – запомнить одно:
«Ты теперь пацан… ты теперь с улицы…»
Нет, не то.
«Мир жесток, а кругом враги!»
Думать так проще всего.
Поэтому, обдумав всё, я посмотрел на свою заплаканную семью с красными глазами и мокрыми щеками и сказал:
– Нужно ложиться спать.
– Что?
– Спать, говорю… – я показал ладонями, как будто кладу голову на подушку, и изобразил, что «прилёг» на них.
И тут у всех появились недовольные лица:
«Ты с ума сошёл? Как ты можешь уснуть, когда произошло такое?»
***
Несмотря на все недовольства семьи, я спал превосходно – как младенец, безмятежно и крепко. Казалось, всё будет спокойно и гладко, но утро, как оказалось, готовило сюрпризы.
Проснулся, оделся, позавтракал. Казалось, день начался обычно, но впереди меня ждал очень «важный» разговор с матерью. Настолько важный, что она настояла на встрече в гостиной, где никто не мог бы нам помешать.
Мама выглядела лучше, чем вчера: видимо, за ночь успела успокоиться. Но её одежда… Она была совсем не такой, как обычно.
Длинная коричневая юбка ниже колена, шерстяная жилетка поверх рубашки, а сверху накидка. На ногах – крепкие кожаные сапоги.
Обычно она носила дома лёгкие платья, а сейчас напоминала персонажа из охотничьего романа, готового в любую минуту оседлать коня и мчаться в бой.
Хм… Это ещё что такое?
Впрочем, на этом странности не закончились. Мама заговорила, и её слова прозвучали грубо:
– Тебе пора жениться.
– Что? Почему такая спешка?
– Нашему дому нужен наследник!
Я замер. Это было по меньшей мере неожиданно.
– Но наследник уже есть, – указал я на себя.
Мама нахмурилась, и в её глазах вспыхнуло возмущение.
– Ты? – воскликнула она, повысив голос. – Ты же раздолбай!
Словно не заметив моего возмущения, она продолжила: наследник должен быть ответственным и надёжным. А я, по её мнению, был полной противоположностью этим качествам.
Мама разразилась тирадой о том, что я никого не слушаю, всё решаю сам, действую по своему усмотрению и – самое ужасное:
– Ты ничего не рассказываешь!
Как всё это связано?
Сначала мне было совершенно непонятно. Но к концу маминого монолога картинка начала складываться.
– Когда у тебя родится сын, – сказала она с таким видом, будто это уже решённый вопрос, – его воспитанием займусь я.
– Я сделаю из него достойного, хорошего человека!
Разумеется, у меня тут же возник логичный вопрос: «А что вам мешало воспитать такого из меня?»
Но, взвесив всё, я решил, что это бессмысленный разговор. Её настоящая цель, похоже, заключалась в одном – понянчиться с внуками.
Что тут скажешь?
Вот я мечтаю о великом – покорить мир, поднять наш род до небес, стать могущественным и значимым. А в ответ слышу только одно: «Сын, сын…»
У каждого свои приоритеты.
Честно говоря, я уже готов был считать всё это пустой болтовнёй. Так бы оно и было, если бы не внезапное «решение» матери.
– Войди-ка сюда, – вдруг сказала она, бросив взгляд на дверь.
Словно за ней всё это время кто-то стоял, ожидая сигнала. И действительно – дверь открылась, и в комнату вошла Айгуль.
На этот раз она была не в чёрном платье горничной. Вместо этого на ней было изящное зелёное платье, подчёркивающее её красоту.
Она выглядела элегантно и утончённо. Однако что-то в её облике заставило меня насторожиться.
Её лицо оставалось неподвижным. Она казалась… холодной? Или, наоборот, довольной? Я не мог разобрать.
Её эмоции были загадкой, а атмосфера в комнате – напряжённой и странной. Мне стало даже немного неловко, особенно когда Айгуль села напротив, а мама произнесла нечто совершенно неожиданное:
– Мы решили… То есть я решила, что Айгуль станет твоей наложницей. Ты должен сделать ей ребёнка.
Любой другой мужик, возможно, обрадовался бы.
Но чем больше я об этом размышлял, тем сильнее удивлялся: мама выбрала мне наложницу, указала пальцем и заявила: «Сношайся…»
Тут радоваться мог бы только тот, кто живёт по принципу «сказали – сделал». Но я?
Я же не какой-то
