Dagome iudex: трилогия - Збигнев Ненацкий
Тогина, командир баварцев, получил от Арнульфа четкий приказ: слушать Дабуга Авданца и помочь ему в отвоевании вотчины. У Авданца будет титул комеса, который свой народ введет в христианский мир, а потом, кто знает, возможно, протянет руку и за наследием от Пестователя.
Варчислав, ровесник Дабуга, один из лестков, просто подружился с Авданцем, и, служа ему, надеялся дойти до высоких постов.
И так вот эти четыре человека, всякий вечер, беседуя у костра в сарае, обдумывали дальнейшие планы действий, поскольку до реки Барычи из Вроцлавии было уже очень близко.
Дабуг получил из казны Арнульфа толстый кошель с деньгами. Он не экономил их и щедро платил за любую весть не только лишь о том, что происходило за рекой Барыч в стране полян, но и об окрестных народах и порядках среди них. Эти известия были ему нужны, поскольку, помимо плана получения собственных земель, носил он в своей голове тайные и далеко идущие замыслы — когда-нибудь он желал сделаться столь же могучим повелителе, как и его отец. В детстве ему рассказывали, как Даго Пестователь добыл и разрушил купеческую Калисию. С тех пор, как не стало ее, множество купеческих караванов ехало теперь через Вроцлавию. В старом граде уже не было великолепных купеческих домов, которые теперь нужно было возводить на посаде, который можно было легко захватить. Война давно уже не заглядывала в эту округу, выплачивая громадную дань князю Сватоплуку, город обеспечивал безопасность и покой себе и окрестным народам. «Не стану я разрушать Вроцлавии. Заберу только ее богатства», — так думал Дабуг Авданец, потому-то так мало значили для него полученные от Арнульфа деньги, потому столь легко он тратил их. Известия оказывались более ценными, чем золото.
Времена мира т чувство безопасности привели к тому, что не только в самой Вроцлавии купцы без опасений возводили свои склады и торги за валами града, но и совершенно распалось единство Шлёнжан, ополян, бобжан, тшебовян и даже дзядошан. Люди проживали в своих опольях, не проявляя любопытства к всеобщим делам. Вот уже два года на священной горе Шлёнже не собирались вожди отдельных ополий Шлёнжан, чтобы избрать из своего числа племенного повелителя. Старосты ополий предпочитали богатеть в сражениях и набегах друг на друга во имя часто надуманных или искусственно подпитываемых ссор. Так что давно уже не существовало держав Шлёнжан, тшебовян, ополян или бобжан.
Разве не знал о том Даго Пестователь, у которого имелась своя тайная канцелярия, и который непрерывно посылал шпионов во все стороны света? Земли к югу от Барычи были открыты для его войск, и были они беззащитными. Даже сотня баварцев и сотня лестков, которыми командовал Дабук, представляли собой огромную силу для отрядов воинов, которых могли выставить по отдельности каждое из ополий Шлёнжан или тшебовян. «Боится он могущества Сватоплука и Великой Моравы, — размышлял Дабуг о Пестователе, — женился на Любуше, племяннице Сватоплука, и все это отбирает у него силы. Ничего он не сделает без согласия князя Великой Моравы. Воистину, сдлался он карликом».
Вот только этих мыслей и заключений он не выдавал никому, даже Здзеху или Варчиславу. С ними он разговаривал только лишь о том, что творится за рекой Барыч.
А сообщения оттуда приходили преудивительнейшие. К примеру, два дядьки Дабуга, Авданцы — Безприм и Отрик — поссорились и разделили между собой земли рода Авданцев. Безприм взял себе Геч и окрестные земли, ну а Отрик получил Честрам. Только лишь после того, как совершили они раздел, прибыли в Гнездо к Пестователю и попросили того утвердить собственные владения И Пестователь — тот самый Даго Пестователь, без ведома которого ничто не могло произойти в стране полян — сразу же согласился с этими разделами и позволил Авданцам вложить головы под свой плащ, а их ладони — в свои ладони. Неужто забыл он, что подобные разделы ослабляют державу, и что как раз по причине самонадеянности богачей распалась когда-то страна Пепельноволосых? Но, возможно, он, знающий искусство правления, предпочитал, чтобы его границу с Шлёнжанами защищал не его бастард, Дабуг Авданец, но два родича, которых весьма легко было рассорить и сделать послушными?
Жадно выспрашивал Дабуг шпионов, высланных в само Гнездо:
— Скажите, как светится камень на лбу Пестователя. Не побледнело ли сияние Святой Андалы?
— Нет, господин. Светит он так же ярко, как и раньше, — слышал он в ответ.
Эти вопросы доказывали, что крайне мелко в мыслях Дабуга устроились науки, которые в течение четырех лет получал он от Арнульфа. Все так же верил он в силу Святой Андалы, в то, что никто, не получит власти над страной полян, кому повелитель добровольно не отдаст свою повязку с заколдованным камнем. Если повелитель становился слабым и безвольным — свечение золотистого камня гасло. Если же камень сиял ярко — повелитель был мудрым и крепким. Следовательно, раз Андала светилась ярко, это означало, что Пестователь прекрасно знал, что легко может завоевать Шлёнжан и Вроцлавию. А не делает он этого потому, что заключил вечный мирсо Сватоплуком и взял себе в жены женщину из его рода. Это порождало в Дабуге уверенность, что Пестователь — это великан, которому брак с Любушей связал руки. Но и то понял Дабуг в ходе своего пребывания у Арнульфа, что, чем сильнее узы на руках повелителя, тем свободнее могут действовать его вассалы. Потому ничего так сильно не желал Дабуг в этот момент, как сделаться вассалом Пестователя и вложить голову под его белый плащ. Как-то раз Здзех заявил ему откровенно:
— Твое дело, Дабуг, справедливо. Всякий народ знает, что это твоему деду, кузнецу Авданцу,
