Четыре хвоста - Илья Городчиков
Меня удивляло, насколько послушными стали сестрицы после того, как Готвальд Рассекатель прибыл в город. Казалось, что их полностью поменяли, заменили, вынув все внутренности и вставив отточенные шестерни. Они просто бежали за мной, вновь одетые в неприметные одежды с глубокими капюшонами и снабжённые плотными кожаными перчатками, которые скрывали их красноватые кисти от взора чужих глаз. Наверняка они наконец поняли, что не просто так я старательно уклоняюсь от боёв и пытаюсь быть как можно скрытнее. Всё же, противник куда более многочисленнее, и стоит лишний раз не вступать в прямую конфронтацию, особенно учитывая тот факт, что некоторые враги вполне играючи могут использовать мои кишки заместо праздничных лент.
В побеге нас сопровождал слуга Розали. Судя по бронзовой коже и исполосованной шрамами спине, он точно был из бывших рабов, освобождённых женщиной для службы на неё саму. Он был молчалив и просто бежал впереди всех нас, держа в одной руке чадящий факел, а в другой укороченное копьё с длинным листовидным наконечником с противными мелкими зазубринами, которым так любили пользоваться аборигены южных островов. Сейчас он был единственным, кто мог нас вывести из гущи низковатых и дурно пахнущих туннелей под утёсом Розали.
Канализационная система позволила нам выбраться прямо на побережье. Вход внутрь закрывала бесчисленная поросль из высокого камыша, за которым мог скрыться даже высокий орк, чего уж было говорить о двух низкорослых демоницах, которые едва не тонули в высокой воде, которая достигала середины их роста.
Заросли укрывали значительную часть побережья, и потому можно было с относительным спокойствием в душе уйти подальше от городских стен, пусть и начерпав перед этим полные сапоги воды. Ноги с портянками ещё возможно просушить над огнём, а вот с собственной жизнью такое провернуть не получится.
По берегу пришлось идти почти в полной темноте. Мы бежали практически без сборов, стараясь покинуть «Жемчужный Двор» как можно оперативнее, но даже так на землю понемногу стала опускаться ночь. Наш молчаливый проводник вовсе стал почти что невидимым, но мы, ориентируясь на звук, упорно продолжали следовать за ним.
- Нужно быть быстрее. – резонно заметила Клии, старающаяся помочь своим сёстрам, которым из-за роста приходилось двигаться в воде с куда большими усилиями.
Коротко выругавшись, я закинул кожаный чехол со своим мечом за плечо, после чего подхватил мелких сестриц подмышки на манер двух тюков. Мия попыталась было возмущаться, ибо ладонь моя легла на её грудь, но скорость отряда увеличилась и ей пришлось молча полыхать от распаляющейся внутри злости, издавая звуки, сильно напоминающие кипящий котёл. Всё же, нам было необходимо как можно быстрее скрыться от города дальше, пока свет уходящего солнца хоть немного падает на землю.
Решено было обойти город по широкой дуге. Лучше было потерять лишний день в пути и оттоптать ноги, чем сталкиваться с орденскими бойцами. Пехоты Готвальда совершенно точно не хватит для того, чтобы проверить город, установить посты вокруг и ещё отправить по сторонам разъезды в сжатые сроки. В таком случае нам было куда выгоднее удлинять свой путь по и без того не самой безопасной местности.
Мечтам не суждено было сбыться. Едва мы только осторожно вышли из зарослей бесконечных камышей, то в грудь идущего впереди проводника ударил болт. Снаряд был настолько быстрым, что вошёл в грудь мужчины по самое оперение, отбросив темнокожего обратно в воду, моментально впитавшую в себя рубиновую горячую кровь.
Не успел я опомнится, как заметил двух бойцов ордена, бегущих в нашу сторону с оружием наперевес. Времени аккуратно снимать с плеч девушек не было, и одним движением я сбросил их на землю, слыша подавленные всхлипы, вперемешку с ругательствами и, сдёргивая чехол с двуручным мечом, сразу же обнажил оружие.
Оба пехотинца атаковали слитно, попытавшись достать меня мечами с двух сторон, отлично воспользовавшись тем, что я временно замешкался. Их атака была быстрой, и оба явно умели работать мечами. Они ударили, целясь мне в шею. Будь я ниже, то их задумка легко могла окончится успехом, но увы и ах, ведь унаследовал я физические данные орков.
Дабы избежать удара, я, наоборот, шагнул вперёд, выходя из траектории удара бойцов. Оба их меча звякнули по латным наплечникам, не причиняя мне никакого урона, оставляя лишь небольшой отголосок боли и позволяя мне совершить ответ.
Тяжесть двуручного меча позволяла мне не полностью вкладываться в удар. Перехватившись обеими руками за рукоять, я размашисто рубанул слева направо, старательно отгоняя обоих пехотинцев. Один из них постарался заблокировать удар своим треугольным щитом, встав в защитную стойку и прикрыв нижнюю часть головы вместе с туловищем, и явно не рассчитал свои силы. Даже тяжесть меча не позволила пробить щит, но боец пошатнулся, выбитый из равновесия.
Оставлять добытое преимущество просто так не стоило, и я, пользуясь своим превосходством в массе тела, врезался в пехотинца. Мгновение – и он уже рухнул на песок побережья, отчаянно пытаясь прикрыться щитом, но все усилия были тщетны. Перехватившись за рукоять, я просто вонзил меч сверху ему в грудь, вложившись в удар со всей силы. Широкое лезвие меча на конце плохо подходило для того, чтобы раздвигать кольца кольчуги, но моих сил хватило для того, чтобы они банально лопнули, и отлично отточенная сталь добралась до горячей плоти.
В следующее же мгновение, когда адреналин уже кипел в крови, заставляя действовать всё агрессивнее, остающийся в отдалении стрелок наконец выстрелил. Стальной четырёхгранный болт, отправленный в полёт мощным дварфийским арбалетом, с лёгкостью пробил мой панцирь, застряв в толще плотно набитого гамбенизона.
Выстрел не смог даже ранить меня, но всего секунда замешательства позволила второму пехотинцу собраться с силами и вновь атаковать с удвоенным рвением. Он не обращал внимания на скрывшихся в камышах девиц, сконцентрировавшись исключительно на мне, как единственном источнике опасности. Второй брат-воин рванулся вперёд, пользуясь своим преимуществом в скорости. Попытка нападения была отчаянной и даже дерзкой. Меч пехотинца был длинным и узким к окончанию, и боец совершил молниеносный выпад в моё бедро. Таким неприятным ударом легко можно было нанести серьёзный урон, открыв страшное кровотечение путём попадания в бедренную артерию, богатую на текущую через неё кровь, но я незатейливо шагнул в сторону и махнул ногой. Подкованный носок сапога врезался в предплечье солдата, и я почувствовал, как кость хрустнула. Меч вывалился из рук воина, из рта вырвался слабо сдерживаемый скулёж. Арбалетчик попытался было спасти своего товарища, выстрелив вновь,
