Аня Чеблакова - Смерть волкам

- Что вам нужно? - устало спросила она.

Её вопрос словно вывел всех из оцепенения. Они заговорили разом, но заговорили не с ней - друг с другом. Громко, вполголоса или шёпотом, почти все они говорили одно:

- Они же были в тюрьме, мы видели, как их увезли... Там мёртвый Рэйварго Урмэди... Он был их сообщник... Это они его убили?.. Может, они знают, что случилось... Почему они... Почему мы стали людьми...

- Потому что Кривой Коготь умер, - ответила Веглао. Она не могла говорить громко, но кое-кто её услышал и тут же передал эти слова другим. Один за другим они все оборачивались на девушку, глядя на неё непонимающе и недоверчиво.

- Кривой Коготь умер, - повторила Веглао. - Это правда.

Они не верят ей пока что, но хотят верить. Веглао видела, что они переглядываются, поднимают брови, хмурят лбы, сжимают рты.

- Кто его убил? - послышался чей-то вопрос.

- Я.

А вот теперь они не хотят верить. Некоторые усмехнулись, глаза других засверкали.

- Будет врать-то! - крикнули ей. - Стала бы ты его убивать! Ты ж сама оборотень.

- Я больше не оборотень, - ответила Веглао. - Теперь уже нет.

- Почему? - из толпы навстречу ей выбрался красивый рыжий парень с горящими глазами, которого она видела в Меркании. - Почему мы стали людьми? Потому что ты убила его? Ты?

- Вот именно, - кивнула Веглао. - Я застрелила его серебряной пулей. Он лежит в квартале отсюда, можете посмотреть.

- Зачем? - спросил парень. - Зачем... за что ты его убила?

- Да, - вмешалась какая-то женщина. - Ты же сама оборотень... ну, то есть, была оборотнем.

- Какая вам всем разница? - Веглао прикрыла глаза. Она чувствовала, что понемногу начинает дрожать. Чудовищное напряжение последних нескольких часов понемногу отпускало её, и раны, ожоги, вывих болели с каждой минутой всё сильнее.

До неё доносились голоса спорящих людей, хотя слова разобрать можно было не всегда. Она слышала, как бывшие оборотни говорили о Кривом Когте, как они не могли сопротивляться его воле, и отстранённо думала о том, что люди, быть может, в это и поверят - ведь не стали же они сразу уничтожать оставшихся в живых оборотней, вон, даже рядом с собой стоять позволяют. А потом она услышала, как совсем рядом суровый, резкий голос спросил:

- А откуда ты взяла серебряную пулю?

- Мне дал её Рэйварго, - ответила Веглао. - У него их было две.

- Так вот куда он пропал, - протянул кто-то. - Он пошёл к вам.

- Он предатель, - с презрением сказал другой голос. - Он выпустил из тюрьмы эту парочку. Собаке - собачья смерть!

Веглао почувствовала, что снова свирепеет. В неё словно впрыснули какое-то бодрящее вещество. Она выпрямилась и, сжав кулаки, обвела всю толпу тоскливым, ненавидящим взглядом.

- Кривой Коготь умер! - она почти выплюнула эти слова. - И это я его убила! А Рэйварго выпустил меня из тюрьмы и дал мне оружие! Если бы не он - половина из вас уже валялась бы на земле с выпущенными кишками, а вторая половина стала бы оборотнями, одними из стаи Когтя! Если кто-то ещё раз оскорбит память этого человека - я буду драться с ним, и если он меня убьёт - мне плевать!

Ей и в самом деле было плевать уже на всё, и потому она не заметила и не поняла их молчания. Они все молчали, хотя Веглао ждала издевательского смеха и проклятий - а может, и выстрела, одного-единственного, такого желанного. Она слишком устала от всего - от бессонной ночи, от беготни, от жара, от боли, от горя - чтобы понять, что победила, и уж тем более чтобы радоваться своей победе.

Подошёл Октай. Он обхватил её за плечи и нежно прижал к себе. Она прижалась лицом к его груди, крепко закрыв глаза - они очень болели.

- Хватит уже, вы, - сказал Октай, с ненавистью глядя на дониретцев. - Оставьте нас в покое хотя бы ненадолго. Дайте нам проститься с нашим другом, а потом мы уйдём и больше не вернёмся. Что угодно, лишь бы больше вас не видеть!

- Мы нашли его! - раздался вдруг чей-то испуганный крик. Все, как один, обернулись туда, откуда он прозвучал. Веглао тоже повернула голову. На дороге стояли несколько парней из Донирета. В руках двух из них был длинный свёрток из мешковины. Они бросили его на землю, мешковина раскрылась, и все увидели труп.

Как и предсказывал Овлур, Кривой Коготь превратился в волка. Его шерсть сильно обгорела, розоватая плоть обуглилась, а правой передней лапы вовсе не было. Один из молодых людей держал её, отрубленную, в своей руке, и сейчас, размахнувшись, кинул под ноги собравшимся.

- Взгляните, - сказал он, - на ней три пальца.

Лапа была такой же кривой и уродливой, как рука. Когти растрескались от жара, кончики пальцев почернели. От неё всё ещё шёл дым и мерзко пахло палёной шерстью.

- Мы ещё нашли вот это, - сказал другой юноша, совсем молодой - на вид ему было не больше шестнадцати. Он подошёл поближе и протянул ладонь. На ней лежал маленький, оплавленный кусочек серебра размером с пулю. Он был не просто оплавлен - серебро будто скукожилось, не выдержав столкновения с плотью Кривого Когтя, и вдобавок почернело.

- Пуля... это наверняка пуля... была внутри него, - голос паренька был полон ужаса. - Когда мы его подняли, она выпала из раны на его груди. Ребята, покажите...

Парни перевернули Кривого Когтя так, чтобы всем была видна его грудь. Серебро прожгло в ней такую дыру, что внутри могло бы поместиться крупное яблоко. Все вздохнули, кто-то потрясённо застонал, кто-то выругался, а кто-то усмехнулся.

- Так это правда, - проговорил тот же человек, который недавно спрашивал у Веглао, где она взяла серебряную пулю. Теперь она узнала и его - он был одним из полицейских, которые утром увезли их в тюрьму. - Она убила его.

Веглао почувствовала, что Октай дрожит. Ей стало стыдно - она совсем забыла про его раны. Она повернула голову к дониретцам:

- Мой друг ранен. Если никто не станет помогать, - уйдите. Нечего так на нас смотреть.

Никто не шелохнулся. Наконец кто-то проговорил:

- Раненых сейчас уносят в ратушу.

- Он сможет туда добраться? - влез другой, пожилой рабочий с сединой в волосах (те, кто хорошо его знал, помнили, что ещё вечером его волосы были рыжими, как осенние листья, без единой белой пряди). - Сможешь сам идти, парень?

- Смогу, - ответил Октай сквозь зубы.

- Я проведу тебя, - сказала какая-то молодая женщина. На её щеке алел порез, и при всяком слове её лицо вздрагивало от боли. Она протянула Октаю руку, но он не тронулся с места.

- Я никуда без неё не пойду, - каждое слово давалось ему с трудом, от боли он уже не мог прямо стоять. Веглао поддерживала его, чувствуя, что скоро он упадёт. Ей хотелось остаться здесь, рядом с Рэйварго, - но Рэйварго умер, а Октай, если постараться, ещё долго не умрёт. Толпа расступилась перед ними, но без всякого отчуждения - просто давала пройти. Женщина с порезанной щекой взяла Октая под руку, с другой стороны его поддерживала Веглао. Они сделали так два шага, потом один из рабочих, высокий и сильный, шагнул к ним, просто взял ослабевшего мальчика на руки и понёс.