Родерик Гордон - Ближе

— Элиза, у доктора много дел, — попытался возразить сестре Второй Офицер. — Может быть, у него срочный вызов.

— Ага, конечно, а мои лучшие друзья — грибы! — презрительно фыркнула Элиза.

— Загнал нас в ловушку, сынок? — злобно поинтересовалась мать.

Они с Элизой уставились на Второго Офицера с вызовом, и единственное, что он смог сделать, — это вернуться в гостиную. Но мать не унималась.

— Посмотри на неё! Ей никогда не станет лучше! Мне в моём возрасте уже трудно подтирать за ней, стирать её тряпки и пытаться впихнуть пищу ей в глотку. А теперь ещё и этот счёт! О чём ты думаешь, сын?!

Элиза подхватила атаку матери.

— А языки ведь на привязь не посадишь! Люди хотят знать, что заставило тебя приволочь в родной дом полудохлую верхоземку, одну из этих нечестивых грешниц, которых мы знать не знали со времён Древних! Я тебя спрашиваю!

— Элиза… — попытался возразить Офицер, но сестра ещё не закончила.

— Вчера миссис Кайзер и миссис Джемпсон меня игнорировали. Они даже перешли на другую сторону улицы, чтобы не встречаться со мной.

Обе женщины наступали, и Офицер вскоре оказался прижат к креслу, в котором поникла миссис Берроуз. Его родные мать и сестра вели себя словно собаки, загнавшие раненую лису…

— Ты кем себя возомнил и кем считаешь нас? Святыми покровителями больных верхоземцев? Няньками-сиделками? Да над нами все смеются!

Из груди Второго Офицера вырвался слабый стон. Он ожесточённо потёр короткую толстую шею, ссутулившись и подавшись вперёд, но так и не произнёс ни единого слова.

Старуха заметила пятно на сорочке больной, оттолкнула сына в сторону и стала с остервенением тереть его платком, выкрикивая при этом:

— На рынке говорят! Граничники уже интересуются! Нами! Всё из-за того! Что ты сделал!

Она швырнула мятый платок на стол, перевела дыхание и выпалила:

— Это ты их на нас навёл!!!

В этот момент от дверей послышалось мяуканье.

— Колли! — воскликнула Элиза.

Кошка пришла посмотреть, почему хозяева так шумят. Она была из Охотников особо крупной породы, выведенной в Колонии, чтобы уничтожать крыс. Кошка спокойно посмотрела на троих людей своими большими медными глазами, громко чихнула в сторону миссис Берроуз, а затем непринуждённо прыгнула прямо в камин и удобно устроилась среди ещё тёплых и даже местами тлеющих углей.

Старая леди негодующе указала скрюченным пальцем на дверь:

— Нет, Колли, нет! Нельзя! Пошла отсюда!

— Оставь её, ма! — мягко попросила Элиза. Старинные часы начали бить. Напряжение в комнате нарастало. — Если уж нас выжили в кухню из-за этой верхоземки, пусть хоть кошка порадуется теплу.

Колли была чуть меньше размером, чем кот-Охотник, который сейчас путешествовал по центру Земли вместе с Уиллом и Эллиот, а кроме того, отличалась от него ещё и цветом: её лишённая шерсти кожа была угольно-чёрной.

Удобно устроившись рядом с миссис Берроуз, Колли сладко зевнула и свернулась клубочком.

— Колли! — снова попыталась прогнать её старая женщина, но кошка даже ухом не повела.

Часы продолжали хрипеть и бить, и Второй Офицер воспользовался вторжением кошки.

— Ма, пусть она остаётся здесь. А мы, давайте-ка, пойдём и выпьем по чашке горячего чая. Ма, я сам заварю его для тебя. Тебе вредно так сильно волноваться.

Говоря это, он приобнял мать за костлявые плечи и осторожно вывел её из комнаты. Элиза задержалась в дверях и ещё раз взглянула на неподвижную миссис Берроуз. Она не могла понять, что вселилось в её рассудительного брата. Эти люди, верхоземцы, были врагами, особенно эта женщина. Говорят, она что-то скрывала или прятала от стигийцев, потому и была так жёстко наказана ими. И правильно, и справедливо — за дело же!

Элиза не была жестокой женщиной, однако сейчас она слишком разозлилась. Шагнув к кровати, она со всех сил залепила миссис Берроуз пощёчину — на бледной щеке немедленно проступил красный отпечаток её руки. Звук пощёчины был таким громким, что Колли изумлённо встрепенулась. Затем Элиза попыталась взять себя в руки и стремительно вышла из комнаты.

В кухне приглушённо звучали возбуждённые голоса. Старинные часы пробили последний, двенадцатый удар, и с этим ударом глаза миссис Берроуз открылись.

— Дохлая утка ещё жива! — прошептала она.

Затем подвигала челюстью и потрогала щёку в месте удара.

— Полегче, Элиза! — усмехнулась миссис Берроуз. — Держи себя в руках.

Вытирая слюну с губ, она вспомнила про булавку, оставшуюся в её руке. Лёгкий смешок сорвался с бледных губ. Не вынимая иголку, она осторожно изучила её, едва касаясь кончиками пальцев, но не делая попыток вынуть.

Потом потрогала мокрое пятно на рубашке.

— А ты ведь меня раскусила, Колли, да? — Женщина улыбнулась кошке, внимательно наблюдавшей за ней. — Но это, мне кажется, даже хорошо.

Воздействие Тёмного Света на мозг миссис Берроуз было ужасающим. Её тело не смогло ему сопротивляться. Она выжила лишь благодаря сильной периферической нервной системе, блокировавшей наиболее убийственные импульсы излучателя на инстинктивном уровне. Только поэтому она не умерла.

К счастью, функционировали основные органы: сердце исправно качало кровь, лёгкие перегоняли воздух. Хотя миссис Берроуз и находилась в состоянии кататонии в течение нескольких недель, её спасло то, что семья Второго Офицера ухаживала за ней. Ежедневный уход и лекарства дали ей возможность выиграть у смерти время и воспользоваться им. Она начала медленно, но верно восстанавливаться.

Неделю за неделей, день за днем её нейроны возрождались, восстанавливались нарушенные связи в мозге — так компьютер сам восстанавливает нарушения в системе, запуская специальную программу. Крошечные участки лобных долей мозга, отвечавшие за воспоминания и волю, прикрикнули на серое вещество, и оно начало собираться в кучку…

Но нейроны не могли восстановить абсолютно все прежние связи. Миссис Берроуз обнаружила, что у неё сильно ослаблено зрение: по сути, она всего лишь могла различать свет и тьму. Однако, словно компенсируя эту потерю, в новой миссис Берроуз открылись удивительные способности.

Она поняла, что может управлять своим телом так, как никогда не умела делать это раньше. Хотя она чувствовала каждый укол булавки, она легко заблокировала боль и не реагировала даже на уровне рефлексов. И это были ещё цветочки. Она научилась ускорять или замедлять физиологические процессы в своём организме, включая управление сердечным ритмом, который могла замедлить настолько, что почти не нуждалась в дыхании. Повышать или понижать температуру тела. Потеть. Сделать так, чтобы при комнатной температуре у неё изо рта вырывались клубы пара. Обо всём этом когда-то рассказывал её инструктор по йоге, но тогда это казалось фантастикой…