Тамора Пирс - Плавящиеся Камни
Я опустила голову, чтобы она не увидела, как я покраснела, когда она назвала меня своей подругой.
Розторн рассказала им о том, что случилось за день, вплоть до того момента, когда я ускакала прочь. Дальше продолжил Джаят, объяснив, как он нагнал меня, и остался со мной. Потом я рассказала советую свою историю. Я описала подземную полость, Факела и Сердолик, и духов подземелья. Я объяснила яды на камнях под мёртвыми пятнами, и мою идею о том, что яды были принесены воздухом, который шёл от духов вулкана, когда они рвались на поверхность. О том, что толчки были их попытками выбраться из полости. О том, что они добьются успеха, где-то в районе Горы Грэйс, и очень скоро.
С помощью сделанных мною карт я показала им, где Сердолик и Факел ближе всего подбирались к поверхности. Луво рассказал им, где именно была полость, пока я по настоянию Розторн пила вторую чашку её лечебного чая. К тому времени я очень устала. Даже после чая мне казалось, что комната чуть-чуть вертится. Я шагнула прочь от досок, и покачнулась. Я схватилась за стол для равновесия. Мне никогда не приходилось так говорить с людьми, с выжатой до последней капли магией и ноющими от измождения костями. Я поискала среди лиц взрослых Розторн, но либо я была слишком усталой, чтобы разглядеть её, либо её там не было.
— Духи вулкана рано или поздно выйдут, — сказала я совету деревни. — Будет лучше, если они прорвутся через одну из сторон Горы Грэйс, которая выходит в открытое море. Но там самый толстый камень, через который им придётся пробиться. Если они выйдут через вершину, или через трещины, то обрушат лаву и яды на все деревни вокруг Горы Грэйс, может быть на весь остров. И даже на соседние острова.
— В этом есть смысл.
Осуин поднял взгляд от своего чая.
— Если мы ограничим что-то движущееся, например — ручей, а потом дадим ему маленькую лазейку, вроде дыры в трубе или дамбе, то вы сами знаете, что он становится сильнее. И помните вулкан на Острове Левит три года назад? Взрыв было видно отсюда — прорвало прямо на вершине горы. На всём острове не осталось ни деревца.
Вокруг моих плеч опустилась мягкость. Розторн завернула меня в вязаное одеяло. Я ещё бралась за него руками, а уже узнала его опаловые цвета. Ларк сделала его специально для Розторн, связав в одеяле знаки силы, исцеления и тепла для неё.
— Но она же делала его для тебя.
Я попыталась снять одеяло. Розторн снова накрыла им мои руки.
— Она делала его для любого, кому оно нужно. Сейчас оно нужно тебе, — тихо прошептала она мне на ухо. — Тебе всё ещё нужно убедить этих людей, ясно?
Встал кузнец:
— Азазэ, ты и эти учёные посвящённые прислушиваетесь к этой чепухе? Она выдумывает эту байку и ждёт, что мы её проглотим? Девка пытается избегнуть побоев от руки своего мастера. Я не знаю, как она сотворила магию, из-за которой этот камень будто бы говорит. Она явно талантлива, если может одурачить магов из Спирального Круга. Тем не менее, это не значит, что честные селяне, вроде нас, должны суетиться из-за её чепухи.
Он посмотрел на Мёрртайда и Розторн:
— Простите меня, Посвящённые. Ваши умы явно запутались от всей этой магической учёности, если вы проглотили байку этой девки.
Мёрртайд зыркнул на него снизу вверх:
— Я не запутан. И я проглотил бы любую «байку», как ты говоришь, с тем же успехом, с каким бы мог взлететь. Я — Посвящённый-Адепт храма Воды Спирального Круга. Я учился в Лайтсбриджском университете и в Сва́нсвнигском[8] университете в Хатаре. За это время я изучил трактаты величайших магов земли, воды и огня, какие только появлялись на свет. То, что они записали о днях перед извержением вулкана, звучит очень похоже на то, что Эвви и Луво рассказали нам, когда вернулись вечером на этот постоялый двор.
Так вот почему Суетяга не стал на меня лаять при первой же возможности. Он правда поверил мне. Он даже сказал, что поверил мне.
Может, мне следует попытаться быть с ним повежливее.
Но Суетяга с кузнецом ещё не закончил. Он сдвинул свою чайную чашку, поставив её перед ним:
— Что ты видишь в моей чашке?
Кузнец прожёг его гневным взглядом:
— Чай, ты, напыщенный…
— Мастер Кузнец!
Голос Азазэ ударил подобно кнуту.
Суетяга как будто и не услышал. Он никогда себя так не вёл, когда я его оскорбляла. Иначе бы я перестала это делать.
— Что мой чай делает, Мастер Кузнец? Пожалуйста заметь, что я не касаюсь чашки.
Кузнец сунул руки в карманы:
— Он дрожит.
— Как и моя вода для умывания, — сказал Мёрртайд. — И вода в колодце. И вода в котлах для готовки и стирки белья. Перед тем, как вулканы начинают изрыгать свой густой огонь, Мастер Кузнец, земля может дрожать целыми днями. Поэтому, запутанные маги, ведём записи прошлых событий. Чтобы учиться на опыте тех, кто был прежде нас.
На миг, хоть он маленький и тощий, Суетяга казался величественным. Будто он был облачён в мудрость живших давным-давно магов. Будто он был достоин уважения, как были достойны они.
— Я этого совсем не понимаю.
Мастер Пастух была женщиной. Она сидела, заламывая руки.
— Я знаю, что стада странно себя ведут уже не первый день — пугливые, склонные к панике… Я думала, что это из-за частых землетрясений. Я просто не понимаю, почему — мы, почему — наша гора? Мы что, согрешили против какого-то бога? Мы пытаемся уважать всех, о которых мы знаем, но может быть, мы пропустили какого-то? Наши горы всегда были такие тихие.
— Вздор.
Голос Луво звучал по-настоящему сердито.
— Я знаю, что вы, мясные существа, чрезвычайно недолговечны, но предполагалось, что у вас есть разум, и воспоминания, и глаза. Предполагается, что вы этим всем пользуетесь.
Он посмотрел на меня:
— Я так понимаю, некоторые породы людей глупее остальных?
— Луво, я уже давно не слышала от тебя чего-то действительно грубого.
Розторн говорила тихо, но прямо:
— Я не понимаю, что тебя расстроило.
Луво повернул свой головной нарост так, что его невидимые глаза поймали её взгляд:
— Я знаю тебя уже примерно три ваших смертных года, Розторн. Я видел, что случается в тех ситуациях, в которые вы с Эвумэймэй вмешиваетесь. По причинам, которые для меня неясны, ты будешь настаивать на том, чтобы оставаться в этом месте и пытаться уговорить людей, которые не хотят тебя слушать. Они задержат твоё отбытие, пока ты, и вместе с тобой — Эвумэймэй, не окажетесь в смертельной опасности. Сколько осталось времени до того момента, когда эти дети вулкана найдут выход наружу, и поведут через него за собой своих сородичей? Неделя? Это очень короткий срок. Его может не хватить на то, чтобы уплыть достаточно далеко. Если эти мясные существа спорят, отрицают и придираются подобно тем, другим, которых я прежде видел в Гьонг-ши, то я уверен, что времени не хватит. Сейчас, когда я вижу, что есть шанс на то, что я переживу — мы переживём — этот вулкан, я не желаю, чтобы блеяние людского стада задерживало наше спасение. Возможно, я — плохая гора. Возможно, я должен подчиниться, и ждать, когда цикл земли заберёт меня. Но я привязался к Эвумэймэй, и к тебе. Я хотел бы ещё увидеть ваш мир. Я хотел бы снова увидеть Ларк и Браяра.
— Мы не обязаны сидеть тут, и выслушивать оскорбления.
На этот раз заговорил Мастер Рудокоп. Я знала, что он был рудокопом. Хотя его одежда была чистой, а лицо — хорошо умытым, крупицы камня зарылись в его морщины. Я протянулась, чтобы увидеть, какому именно камню эти крупицы принадлежат. Это было как пытаться сделать глубокий вдох, но лишь обнаружить, что твои лёгкие не раскрываются. Я прижала к одеяло Ларк к своим плечам, пытаясь не расплакаться. Сколько ещё пройдёт времени, прежде чем моя сила вернётся?
— У меня дома есть сыновья, которые будут меня оскорблять просто так.
Рудокоп всё ещё продолжал говорить.
— Прости за такие слова, Мастер Луво, хотя я не против сказать тебе, что это странно — звать кого-то столь маленького «Мастером». Но я всю неделю был в шахтах. Никому не нравятся встряски земли, но мы их пережили. Просто похоже, что Горе Грэйс недостаёт её возлюбленного сильнее, чем обычно. Но она — не вулканического толка. Я видел два вулкана, которые у нас есть на островах — Ша́рино и Кье́йта. Наша Гора Грэйс никогда не была такой.
Это меня зацепило:
— Никогда? Никогда?
Я посмотрела на Джаята и Тахар:
— Вы знаете заклинание для смотрения на какую-то вещь, верно? То, где вы говорите вещи показать её природу? Мои учёные друзья-маги говорят, что у вас это как алфавит, вы все учитесь чему-то подобному.
— Я знаю чёртову уйму больше, чем алфавит, ты, дерзкая перцеротая девка.
Тахар ещё и зыркнула на меня заодно.
— И мой Джаят — тоже.
Укутанная в укрепляющее одеяло Ларк, я могла ходить:
