Волчонок - Варвара Шихарева
-- Наоборот, Виго! Тебе больше нельзя здесь оставаться -- марево, что угнездилось в Оркане с давних времён, ещё никому не пошло на пользу, да и рюнвальдских беглецов здесь слишком много обосновалось. Ну, а что до князя, то ничего он тебе не сделает -- даю слово! -- и Ламерт решительно тряхнул головой, но я, помня, какую участь готовил колдун моему отцу в случае их открытого противостояния, слегка отстранился от Ламерта и, взглянув в его лучистые глаза, твёрдо произнёс:
-- Не стоит, отец. Я с этой опекой как-нибудь сам разберусь!
Но Ламерт на это замечание лишь улыбнулся:
-- Один в поле не воин, малый. Неужели запамятовал? -- сказав так,отец неожиданно посуровел и, взглянув на по-прежнему жадно лижущее ветки пламя, мрачно спросил:
-- Видно сильно тебя Демер допёк, если ты от него в Орканскую чащобу махнул! Скажи, что меж вами вышло?
-- Да ничего, -- я помолчал пару минут, пытаясь разобраться в тех настроениях, что накипели у меня в душе от общения с князем, а затем пояснил их, как мог. -- Просто мне с ним тошно, Ламерт! Князь мне совсем чужой и таким же чужим останется, к тому же глаза у него всегда точно льдом покрыты... -- оборвав своё признание на полуслове, я подавлено умолк - да и о чём тут в самом деле было говорить!.. Но Ламерт, криво усмехнувшись, немедля довершил мою речь:
-- В общем, Триполемский Владыка оказался редким злыднем, а наш старшой, видно, окончательно выжил из ума, если отдал тебя в такие руки!
По тону отца было ясно, что мои слова зацепили его за живое, вот только сталкиваться отцу с князем было ну никак нельзя: что может "волколак" против Владыки?.. Ничего!.. Коротко взглянув на чёрную замшу по-прежнему стягивающей мою руку перчатки, я осторожно провёл по ней рукою,и поднял взгляд на ссутулившего плечи Ламерта:
-- Не ругайся на Брунсвика, отец -- он ведь хотел как лучше! А Демер не такой уж и злыдень: просто князь, как князь! Ты ведь сам не раз говорил, что то, что для Владык и Знающих хорошо, для простых людей -- верная смерть, и что у князей в головах всё устроено не так, как у нас, а с привихом!
-- Угу... С колдовским! -- сердито подтвердил свои высказывания Ламерт, а я, уловив, что он начал потихоньку отходить и успокаиваться, поспешил окончательно загладить свой промах:
-- Помнишь рисунки в той книге, по которой вы меня читать учили?
Отец перестал хмуро смотреть на пламя и, вскинув голову, удивлённо приподнял брови:
-- Конечно, помню... А к чему ты об этом спрашиваешь? -- а я, вытащив носимый под курткой рисунок, показал его Ламерту:
-- Посмотри, отец. Никогда бы не подумал, что князь умеет такое!
Ламерт внимательно посмотрел на меня, затем, сощурившись, покосился на лист, и после минутного разглядывания вынес свой вердикт:
-- Ничего не скажешь, -- знатный волк. Матёрый!
Я же, услышав ламертовское мнение, немедля разъяснил:
-- У Демера и другие рисунки были: много и все разные, но я, как раз перед тем, как убежал, именно его стащил, ведь волк на нём чуть-чуть на тебя похож, а мне без вас так тоскливо... Просто жизни нет!
На лице отца снова появилась слабая улыбка:
-- Да уж, -- соорудил мне князь личину!.. Только за кражу эту тебе, малый, переживать не стоит: Демер, если захочет, себе ещё десяток таких начёркает... -- в довершение своего утешения отец вновь потрепал меня по плечу, а потом он устало посмотрел на огонь и тихо добавил, -- Давай отложим разговоры на завтра, Виго. Я ведь уже несколько ночей на ногах провёл, и вымотался так, что если глаза закрою, то тут же и усну!..
МОРОК
... Я проснулся с первыми лучами солнца, опередив, на этот раз, всегда встававшего на зорьке Ламерта. Взглянув на ярко-синий клочок неба над поляной и отметив, что новый день снова будет ясным и жарким, я потрепал гриву Пегому, посмотрел на всё ещё зацепенелого под накинутой на плечи курткой Ламерта и, подойдя к отцу, легонько потряс его за плечо:
-- Ламерт, уже утро!
Но он лишь едва слышно застонал и, натянув край куртки себе на лицо, перевернулся на бок. Я не угомонился и снова попытался его разбудить:
-- Отец! Вставать пора!
Но мои слова привели лишь к тому, что Ламерт вздрогнул и сдавленно шепнув:
-- Тише, волчонок. Не тереби меня... -- снова застыл у подёрнутого пеплом костра. Я просидел около него ещё минут десять, и, убедившись, что на этот раз отца свалил такой сон, что и не добудишься, решил пока не тревожить его и направился к ближайшему ручью.
Умывшись и кое-как расчесав пятернёю спутанные со сна вихры, я пристроил между камней прихваченный с собою котелок и принялся очищать его от застывшего нагара и жирной копоти. Хотя работал я не спеша, дело моё потихоньку спорилось, но, когда один из крутых боков котелка заблестел, мною -- рассеяно следящим за скользящими по металлу солнечными зайчиками, вдруг овладела странная тревога. Я внимательно осмотрелся по сторонам, и не обнаружив ничего, кроме скользнувшего к воде ужа, снова занялся чисткой.
Накатившую же на меня муть я попытался разогнать тем, что тихо замурлыкал любимую ламертовскую песню, и через пару минут внезапная тревога действительно отступила, оставив после себя лишь слабый осадок, а я полностью ушёл в своё занятие.
-- Тише, серый, не трепыхайся! -- злой шёпот и крепко зажавшая мне рот рука в кольчужной перчатке стали для меня настоящим громом с ясного неба! Ну, а невесть откуда взявшийся у ручья лендовец между тем времени зря не терял и тут же начал по-паучьи ловко оплетать меня верёвкой. Я рванулся из его цепких рук и даже попытался укусить, но добился лишь того, что крепкие узлы немедля стали стягиваться ещё туже.
-- Тихо, щенок, а то останешься без языка и ушей! -- ещё через несколько мгновений я был уже полностью связан, и лендовец, перекинув меня через плечо, бесшумно скользнул в заросли шиповника. Колючие ветви немедля сомкнулись за нами плотной стеной, и последним, что мелькнуло перед моими глазами, был опрокинутый на бок, уже почти до конца очищенный котелок!
