Подруга главной героини - Рада Мэй
– Это подарок, – объяснила сухо, когда взгляды всех присутствующих сошлись на мне с немым вопросом. То, что дарили его не мне, а маме уточнять не стала.
Покопавшись в памяти, вспомнила, что мальвинит упоминался в описаниях приворотных зелий, как материал, сильно резонирующий с их основными компонентами, а это значит…
– Значит, она не могла бы даже прикоснуться к этому флакону, а не то, что воспользоваться им, – озвучил мою мысль Паулинер, возвращаясь на место. – Даже если до этого надевала украшение нечасто. Мальвинит оставляет стойкий энергетический след в ауре. Получается, зелье всё-таки принёс Даниэль.
Только после этих слов я позволила себе расслабиться, но далеко не полностью, поскольку имелись и другие волнующие вопросы.
– А почему я не могу прикоснуться к некоторой посуде? – задала один из них.
Такое впечатление, что ручки чашки и графина просто намазали этим самым приворотным средством, специально, чтобы я дотронулась. Тогда, в случае проверки, о которой уже упоминалось, на моих руках нашли бы следы преступления. Но что самое неприятное – Даниэль этого сделать не мог, ведь когда здесь накрывали стол, мы с ним только отъезжали от академии. Получается, посуду обработала… его мать!
– Хороший вопрос, – помедлив, ответил ещё больше помрачневший Паулинер. Он говорил спокойно, но от него сейчас исходили такие волны холода, что это ощущалось физически. – Я обязательно разберусь с ним… чуть позже, а сейчас, Доротея, вам с Даниэлем лучше вернуться домой. Я навещу вас утром, поговорим без посторонних.
Так этот мелкий белобрысый пакостник здесь даже не живёт, лишь гостит иногда, а строил-то из себя!
– Но я не виноват, Листард сама как-то всё подстроила! – упрямо огрызнулся парень, который до сих пор предпочитал отмалчиваться. – Она этот кулон, наверное, уже здесь надела.
– Боги, ты даже не знаешь основных свойств магических веществ! Значит так, с сегодняшнего дня, Даниэль, ты всё время уделяешь только учёбе, – безапелляционно отчеканил Паулинер. – И если я не увижу результата или узнаю, что ты вместо занятий и тренировок снова увиваешься за девушками, лишишься содержания полностью. А пока оставлю тебе необходимый минимум.
– Это сколько? – покраснев от досады, но не решаясь спорить, глухо уточнил поникший парень.
– Столько же, сколько получает госпожа Листард и любой другой стипендиат академии, – спокойно объявил Паулинер и строго добавил: – Кстати, если ещё раз к ней подойдёшь, потеряешь даже эту малость.
– Это несправедливо и унизительно, Винсент! – процедила сквозь зубы Доротея, чьё лицо от негодования пошло некрасивыми красными пятнами.
– Обсудим это завтра, а сейчас вам уже пора. Я провожу, – мужчина поднялся из-за стола, дав понять, что спорить бесполезно. Мать и сын с неохотой последовали его примеру и в угрюмом молчании направились к двери.
Даниэль на прощание бросил в мою сторону ненавидящий взгляд, а Доротея вообще проигнорировала и не снизошла до прощания. Не желая оставаться с хозяином дома практически наедине, я тоже поднялась и сказала:
– Мне тоже пора возвращаться в академию.
Всё равно извинений не дождёшься, хорошо хоть обвинения сняли.
– С тобой я ещё не закончил, – возразил Паулинер, остановившись у двери, когда его сестра и племянник уже вышли из комнаты, и распорядился: – Арлиз, замени нашей гостье посуду и убери лишние столовые приборы.
– Зачем это? – насторожилась я.
Не успела испытать облегчение от решения одной проблемы, как, похоже, нарисовалась новая. Этому-то что от меня понадобилось?
– Затем, что тебя приглашали на ужин. Так что сядь и спокойно поешь. Из Винтертэйла гости голодными не уходят, – нечитаемым тоном бросил он через плечо и тоже вышел.
Глава 22
Паулинера не было несколько минут, но к еде я так и не притронулась. После того, как меня тут пытались обвинить, бог знает в чём, как-то не хотелось. Не отпускала мысль, что, если бы план Флоксандов сработал, меня бы сейчас, скорее всего, уже арестовали. Да и то, что Павлин изъявил желание пообщаться без свидетелей, очень напрягало, так что аппетит совершенно пропал. Я ведь не знала, что он задумал. Вдруг решил всё же отомстить за дерзость?
Когда хозяин дома вернулся за стол и будничным тоном, словно только что ничего необычного не произошло, предложил продолжить трапезу, я заверила его, что не голодна.
– Чего ты боишься? Думаешь, отравлю? – насмешливо поинтересовался Паулинер. – Зачем мне это? Мы ведь уже выяснили, что на моего племянника ты не претендуешь. Или я что-то не так понял?
– Всё так. Какой мне смысл связываться с Даниэлем? Если бы я искала отношения ради материальной выгоды, то разумнее было бы добиваться не его, а вашей благосклонности, – заявила я, не успев подумать, как это прозвучит со стороны.
Прозвучало, видимо, не так невинно, как имелось в виду, потому что глаза собеседника опасно блеснули. Он откинулся на высокую спинку стула, сцепив пальцы в замок, и долго разглядывал меня с каким-то новым интересом, а после затянувшейся и уже ставшей неловкой паузы, криво усмехнувшись, спросил:
– Думаешь, у тебя был бы хоть один шанс добиться моей благосклонности?
Я, как и прежде, не собиралась отводить глаза, но на этот раз не выдержала первой, потому что во взгляде Паулинера мелькнуло нечто неуловимое, будоражащее, запретное, и вдруг показалось, что такой шанс у меня есть… прямо сейчас. Что если приложить совсем немного усилий, он хоть сегодня выберет меня на роль того самого минутного развлечения. На большее ведь дикие цветы не годятся.
Ох, зря я ему дерзила! Следовало догадаться, что у таких нарциссов подобное поведение лишь разжигает интерес! Хотелось верить, что я всё же ошибаюсь, и мужчина велел мне остаться не для того, чтобы подло воспользоваться ситуацией. В любом случае впредь стоит вести себя осмотрительнее.
– Я об этом вообще не думаю, потому что утончённой оранжерейной розой никогда не стану, а вам не по статусу опускаться до сорняков, – напомнила, как можно строже, чтобы эти слова точно не были приняты за флирт.
– Рад, что ты это понимаешь, – помрачнев, сухо ответил Паулинер и сменил тему, неожиданно поинтересовавшись: – И кто же подарил тебе этот кулон? Нашла подходящего брюнета?
Надо же, запомнил! Значит, всё же задели его тогда эти слова.
– А если и так, вам-то что?
