Джордж Мартин - Воины

Пятерых выживших привели к Мулай Исмаилу, а тот, в свою очередь, вызвал писца и велел принести свиток.

— «Инженер попытается бежать». Так здесь написано.

Султан весело захлопал в ладоши.

— Мы очень рады, что Аллах одарил тебя продлением жизни! — воскликнул он. Он приказал убить товарищей Батиста: пытка длилась целый день, с кольями и кипящими котлами.

— Какая жалость, что твои соотечественники были тебе не чета! Обладай они твоими дарованиями — быть может, мы бы их пощадили! Ах, Инженер, если бы у нас была тысяча таких людей, как ты, с твоим умением видеть и проницательностью, сам Версаль стал бы всего лишь жалким камушком на золотой дороге в Мекнес!

— Пожалуйста, убейте меня! — взмолился Батист.

— О, но здесь у нас работы на целую жизнь, — возразил Исмаил. — На десять жизней! Посмотри только, чего мы добились, — произнес он, широким взмахом руки указав на великолепие своей столицы. — Мы оба должны жить еще долго, а, Инженер?

— Я не хочу жить, ваше величество.

— Прискорбно, — отозвался Исмаил. Потом просиял. — Однако же мы видим один способ освободить тебя?

— Какой, сир?

— Отринь свою ложную религию и признай Мухаммеда посланцем Бога.

— Никогда, — ответил Инженер с убежденностью, которой на самом деле не испытывал. — Никогда.

— Посмотрим, Инженер, — весело произнес Исмаил. — Посмотрим, что написано.

И тут султан увидел раба, которому из-за несчастного случая раздавило ногу и он не мог больше работать. — Ну а сегодня, Инженер, убьешь ли ты для нас?

Батист попытался испробовать новый ход.

— Строить лучше, ваше величество. Он — мастер по изготовлению изразцов, он может работать и без ног. Пусть он умрет естественной смертью, а до тех пор потрудится над воплощением вашего замысла. Пусть он умрет, возводя этот памятник вашей славе.

Султан расхохотался взахлеб, и калеку пощадили, а свиток предсказал и это: «Инженер спасет жизнь при помощи остроумной, хотя и очевидной уловки». Так здесь написано».

— Ну так как же, Инженер, — спросил Исмаил. — Что есть жизнь: рок или надежда?

Батист не знал, что на это ответить. Но подобная хитрость на следующей неделе не сработала, и два человека умерли, оба от руки Батиста. Теперь он стал убивать чаще. Он молился, чтобы султану наскучила эта забава, но не похоже было, чтобы Мулай Исмаилу это надоело.

— Обретите радость в своих страданиях, — сказал священник.

Батист привязался к одному мальчишке, посыльному, носившему сообщения — босые пятки так и мелькали над красной глиной. Мальчишка был тощим, смуглым, большеглазым, кучерявым и рассматривал чертежи инженера с восторженным любопытством. Инженер позволял ему ставить свои пометки, и мальчишка считал, что это настоящее волшебство. У него была склонность к цифрам и буквам, и каждый день, ожидая распоряжений, которые следовало отнести, он выучивал что-нибудь новое.

Однажды Исмаил сказал:

— Мы слышали, ты подружился с каким-то мальчишкой.

У Батиста заныло под ложечкой. Ну конечно, Тафари, приставленный к нему бокхакса, докладывал обо всем. Он равнодушно пожал плечами.

— Это всего лишь посыльный, ваше величество. Он передает указания надсмотрщикам.

— Кого ты любишь больше, Инженер? Этого мальчишку или нас?

Батист замутило: надо было ему отвадить мальчика вовремя!

Как бы он ни ответил — любой ответ был сопряжен с опасностью. Если он назовет мальчика, Мулай Исмаил непременно прикажет убить того. Если он скажет: «Вас, ваше величество», — султан непременно решит, что такого быть не может, и все равно прикажет убить мальчишку. Как же добиться, чтобы Исмаил ничего не стал делать?

— Никого, ваше величество. Мой Бог велит мне любить всех людей одинаково.

— Ты глуп, если считаешь, что Аллах одинаково ценит султана и какого-то мальчишку-раба, — сердито бросил Исмаил. Инженер понял, что погубил несчастного ребенка, но прошел месяц, за ним другой, а мальчик так и продолжал бегать с сообщениями. Батист немного расслабился, но никогда больше не демонстрировал теплого отношения к мальчику.

А потом Исмаил как-то увидел мальчишку и протянул Батисту копье.

— Убьешь ли ты для нас сегодня, Инженер?

На глаза Батист навернулись слезы.

— Сир, нет... пожалуйста! Лучше позвольте ему служить вам. Он прекрасный бегун...

— Это доставит нам удовольствие.

Шесть человек умерло, прежде чем Батист убил мальчика.

То же самое повторилось шесть месяцев спустя. Батист просто рассмеялся над какой-то репликой умелого каменщика. Тасфари увидел это, и каменщик быстро превратился в пешку в бесконечном состязании, в еще одну просоленную голову на стене. Инженер перестал с кем-либо общаться. Он разговаривал сам с собою и делал чертежи, а седины у него в волосах все прибывало. По ночам, когда сон не приходил, он представлял себе свою семью. Он говорил своим детям, Андре и Аннабель, чтобы они нашли себе хороших супругов и завели много детей, которые могли бы чтить своего дедушку, простого королевского инженера, сделавшегося убийцей, когда жизнь его занесли в свиток. Потом прерывистый сон все же приходил, а с ним кошмары. Змея ползла по его животу и заглядывала в глаза, но так и не кусала.

— Вы же выиграли. Почему же вы продолжаете мучить меня?

Они находились на вершине башни, обследовали городские оборонительные учреждения. Исмаил, как обычно, позабыл о страданиях Батиста и был полностью зачарован лежащими у их ног грандиозными укреплениями.

— Как — почему? Чтобы увидеть, чем закончится свиток, конечно же, — ответил Исмаил.

— Но разве не вы написали его? Разве вам не известно, чем он закончится?

— Его написал Аллах. Я лишь перенес его на бумагу. Конечно же, я знаю, что в нем сказано, — отозвался Исмаил. — Но ты — нет.

— Какая разница, знаю ли я это? Разве кто-то из людей знает свою судьбу?

— Важно не то, что ты знаешь, — задумчиво произнес Исмаил. — Только то, что ты делаешь.

Каждый раз, проходя мимо ворот дворца, Батист смотрел на свиток. Инженеру отчаянно хотелось схватить его, прочитать и освободиться от него, но стражник был настороже. И кроме того, на самом деле Батисту не хотелось знать, что там написано. Он знал лишь, что свиток низводил его до положения животного, порочного и лишенного человечности, достоинства и свободы воли. Он знал лишь, что скачущие галопом лошади несут с собой смерть. Он знал лишь зловоние и страдание метаморе и еще что Мекнес — это действующая модель ада, построенная из навоза, глины и смерти. Сон так и не забирал его полностью, как и безумие. Батист начал бояться, что доживет до глубокой старости, строя и убивая для султана.