Джордж Мартин - Воины

Город и дворец росли. Здесь были минареты и стены, казармы и пиршественные залы, башни и еврейский квартал, и великолепные конюшни. О, какое счастье быть лошадью! Батист увеличивал их жилища, где за каждым животным ухаживало по два раба. Он бывал повсюду в городе и во дворце, неизменно в сопровождении своего надзирателя Тафари, строя, отдавая указания, набрасывая схемы; работа была его единственной отдушиной посреди мучений. В те дни, когда Батист получал приказ убивать, он откладывал все свои чертежи и не отдавал никаких распоряжений, а вместо этого сам погружал руки в строительный раствор из извести, крови и песка. Как последний раб, он таскал ведра на шесте-коромысле, карабкался по лестницам, пока не сбивал ноги в кровь, мостил кирпичами дороги, работал, пока у него не начинало ломить спину от непосильной нагрузки, работал, пока солнце не покрывало его кожу волдырями и он не начинал терять сознание от изнеможения, работал, пока не падал без сил, и надсмотрщик относил его в метаморе, где его приходилось опускать на веревке в это преддверие ада, чтобы провести там еще одну мучительную ночь в обществе змей и отрубленных голов посреди черноты его снов.

Смерть приходила часто, но не за ним.

Однажды весенним днем алжирцы напали на Тессо, что в двух днях пути от Феса. Мулай Исмаил собрал некоторых узников-христиан, людей, хорошо знакомых с войной и тактикой, и пообещал, что, если они помогут отразить нападение, он даст им свободу. К удивлению Батиста, ему позволили присоединиться к ним, с вечным Тафари под боком. Они провели жаркие кровопролитные месяцы в пустыне и блестяще справились с делом, и Батист сидел, как прежде, посреди сражения — он не обращал внимания на вражескую стрельбу и остался невредим, — и помог добыть победу. Враги султана были побеждены. По возвращении в Мекнес многие христиане получили свободу — но не Батист. «Инженер сослужит огромную службу Марокко. Милостивый монарх вознаградит его за эту услугу». Так здесь написано».

— Твое время придет, — сказал Мулай Исмаил подавленному инженеру, когда писец ушел. — Не сегодня. Каким заброшенным будет выглядеть мой город без твоей службы! Какие у нас планы! Какую работу нужно проделать! Какая благосклонность будет тебе оказана сегодня!

После наступления сумерек Батиста вызвали из метаморе и позволили вымыться. Его провели сквозь ворота во внутренний двор, и там он почувствовал запах духов и благовоний. Евнух, видом напоминающий грушу, провел его сквозь череду коридоров в комнату, освещенную свечами и благоухающую ладаном. Там его ждала молодая рабыня-итальянка. Подарок султана. Первая женщина, увиденная им за двенадцать лет. Батист коснулся ее кожи и заплакал. Он не смог ничего сделать с нею, и девушка пришла в ужас, поскольку ее, если она не сумеет доставить ему удовольствие, должны были изувечить или убить. Они лежали рядом и шепотом согласовывали ложь, которую будут рассказывать, и ночь прошла без наступления блаженства.

Поутру девушка ушла, а позднее писец зачитал свиток:

— «Инженер останется непорочным перед лицом искушения». Так здесь написано.

Исмаил счел добродетельность Батиста весьма забавной. Позднее Батист услыхал, что девушку предали смерти. Единственным его утешением было то, что ее убийцей был не он. Или все-таки он?

Однажды к Батисту подошел продажный и жирный каид по имени Яйя, в чьем правом ухе красовалась серьга-кольцо, украшенная драгоценным камнем, и чья жажда наживы была безграничной. Он знал, что Батист часто получал деньги, манипулируя назначениями на работу. Ему самому перепадала часть этих денег. Он разработал для Батиста гениальный план бегства. Он сказал, что за определенную цену он может устроить так, чтобы другой узник свалился со стены в яму с известью, а другие при этом подумали, что туда якобы свалился Батист, а сам Батист благополучно выберется прочь в повозке еврея, собиравшего головы со стен. Султан же будет убежден, что его инженер просто погиб в результате случайности — на стенах это происходило постоянно.

— Я не стану заставлять другого платить жизнью за меня, — отрезал Батист. Яйя рассмеялся.

— Ты это делаешь каждый день, Инженер. Но пожалуйста — мы используем какого-нибудь человека, который уже мертв. Это нетрудно устроить.

— А как мы одурачим бокхакса? Тафари надзирает за мной непрестанно.

— Может, твой надсмотрщик и неподкупен, но этого нельзя сказать про всех них. Не бойся. В нужный день Тафари подмешает в еду наркотик. Его сменщик, человек, которого я хорошо знаю, будет наблюдать снизу, когда ты отправишься осматривать стены. Он поклянется, что ты мертв.

Батист решил, что обдумано все тщательно. План вполне разумный. Что же касается смертей, которыми по воле султана последуют за его смертью, Батист давно осознал тщетность всех своих усилий сберечь других. Султанские капризы, не говоря уже о его же свитке, срывали все попытки Батиста перехитрить парок. Если людям суждено умереть, они умрут, и он, Батист, не сумеет помешать этому. Надо попытаться.

У Батиста были деньги, но ему требовалось намного больше. Каиду многих нужно было подкупить. Батист несколько месяцев добывал каждый су, до которого только мог дотянуться. В первый раз за все время неволи он поймал себя на том, что поутру выбирается из своей ямы с пылом и надеждой.

В назначенный день надежда вспыхнула с новой силой: впервые Тафари не встретил его. Вместо него явился другой бокхакса, человек, на лице которого отчетливо читалось, что он участвует в заговоре. Яма с известковым раствором находилась в точности в нужном месте. Подставной труп, бретонец, умерший накануне, уже ждал на стене. Повозка, в которой Батисту предстояло спрятаться, стояла неподалеку от ворот. Надсмотрщики и их рабы трудились неподалеку, но не настолько близко, чтобы что-нибудь увидеть.

Батист начал подниматься по лестнице, и вдруг услышал топот копыт скачущих галопом лошадей. Он выругался, но он знал, что это может означать отсрочку на какую-нибудь пару часов — надо лишь удовлетворить любопытство султана касательно некоторых тонкостей строительства, или убить человека, или сделать еще что-нибудь, записанное в свитке.

Так получилось, что султан желал лишь осмотреть одну из парапетных стен с бойницами. На это ушел час, не отмеченный никакими событиями. Султан уже собрался было уходить, но вдруг остановился.

— О, Инженер, мы чуть не забыли, — произнес он. — У нас для тебя подарок.

Один из бокхакса вышел вперед и протянул Батисту пакет из промасленной кожи.

— Подарок?

— Небольшая драгоценность. Знак уважения к твоим услугам, которые, как мы знаем, не всегда оказывались с наибольшим рвением.