Dagome iudex: трилогия - Збигнев Ненацкий
— Это невозможно, Арне. Я ведь Страж Нравов. Тебе известно, как сурово Гедания карала за разврат. Я не такой суровый, как Гедания, но тебе следует знать, что свобода нравов — это мать всех свобод, я же намереваюсь держать этот народ железной рукой. Впрочем, мои воины та любят девок, что разнесут твои лупанары своими членами. Кто тебя защитит?
— Я найму воинов для защиты своих дома свиданий, господин мой. А прибылями поделюсь с тобой.
— Нет, это невозможно. Повелитель не может защищать дома утех и получать прибыль с них.
— Но это может делать твой градодержец, староста Кендзержа из Крушвица. Не стану я заводить лупанары в Гнезде, но в Крушвице, господин мой. И в Познании. Потом. Когда ты убедишься, насколько велики прибыли с них и как много, благодаря ним, ты узнаешь о своих подданных, то разрешишь завести дома свиданий и в Гнезде.
— Я дам тебе столько золота, сколько сможешь поднять, но от лупанаров откажись. Зачем они тебе?
— От тебя я заразилась желанием власти. Только не хочу я такой власти, что имеется у тебя, господин мой. Я хочу иной власти. Мир, господин мой, это один громадный лупанар. Кто управляет лупанаром, тот управляет и миром, хотя это иное правление, чем твое. Я прошу у тебя лишь немного золота и чтобы ты выслал Спицимира к Кендзере в Крушвиц с тайными приказами. Пускай окружит меня секретной опекой. Кендзержа будет получать прибыли от домов свиданий в Крушвице, потому никто мне ничего плохого не сделает. Через какое-то время ты убедишься в том, что лупанары приносят больше прибыли, чем война. Воеводы, властители, старосты и купцы станут пользоваться моими девушками. В твоем краю станет меньше насилий.
— Но ведь эти дома свиданий обязаны иметь какие-то права, какое-то название…
— В них будут воспитываться женщины для службы у богатых. А ты получишь самых красивых.
Говоря это, Арне поднялась из-за стола, сбросила с себя льняное платье и голая легла на медвежьей шкуре. Когда же Даго сбросил с себя подштанники и хотел войти в нее, она шепнула:
— Не так, господин, а как тогда… — и легла на живот.
После того Даго хлопнул в ладони и приказал слуге вызвать Херима с куском пергамента и чернилами. Попивая мед из золотого кубка и посмеиваясь, продиктовал он своему Канцлеру:
«Я, Даго Господин и Пестователь позволяю весьма уважаемой и добродетельной госпоже Арне арендовать дом в Крушвице и окружить его стражей. В этом доме должна она заняться воспитанием девушек для службы при дворах, ибо весьма много имеется девиц ничейных, которыми бесстыдно пользуются. Дом добродетельной госпожи Арне должен быть открыт для гостей, ищущих крышу над головой, обеспечивая им хорошие услуги на пользу и во славу державы нашей. Оплаты за свои труды добродетельная Арне определит сама в зависимости от цен товаров на торге».
Херим, все время размышляющий о схваченном гонце от Зифики, не слишком задумывался над содержанием того, что ему приказали писать. Удивился он лишь тогда, когда Даго спросил Арне:
— А не обманешь меня? Дашь мне половину прибыли?
— Да, господин. Клянусь в том своей задницей. И еще клянусь в том, что через какое-то время прибудет к тебе посланец с известиями о том, о чем говорят по пьянке гости, посещающие мой дом в Крушвице.
Только теперь дошло до Херима, какой это он написал акт, и чему должен будет служить тот дом в Крушвице. Он тут же потер свои жирные ладони и сказал:
— Градодержец Кендзержа в Крушвице умеет читать, а это означает, что уважит мое письмо. Дам я тебе несколько боевых людей, которые окружат твой дом защитой. Потом пришлю тебе, госпожа, красивых невольниц и добытых на войне девок, знающих языки разные, чтобы могли они общаться не только с местными, но и с купцами из чужих краев.
— Я должна была отсылать сообщения господину Спицимирк… — заметила Арне, вопросительно глядя на Даго.
Херим поспешил с объяснениями:
— Спицимир, госпожа, это человек суровых принципов, и не похвалит он того, что делаешь ты в Крушвице. За различные сообщения он будет тебе благодарен, но не ожидай от него знаков благодарности. Впрочем, а что мешает тому, чтобы эти известия получал я? А за поставленных тебе мною невольниц ты заплатишь столько, сколько я потребую.
— А ведь жаден ты, господин мой, — возразила Арне, что вызвало новую волну веселья у Даго.
— А и правда, Херим, — воскликнул он под конец этого спора. — Когда перестанешь быть моим канцлером, Арне сделает тебя собственным заместителем.
На это Херим усмехнулся и осмелился пошутить:
— А не подумал ли ты, господин, что служба в борделе может быть более приятной и благодарной чем то, что я делаю у тебя?
— Об этом мне известно, — сделался серьезным Даго и приказал Хериму выдать Арне из сокровищницы четыре кошеля с золотом.
…А в это же самое время совершенно не похожая на Арне женщина по имени Эпония, двадцатипятилетняя правнучка князя Серадза, жрица, в восьмой день месяца Серпня, когда было завершено празднование Луга, в свете факела присматривалась к тому, как три десятка крылатых воинов заваливали камнями узкий проход в громадные пещеры в Белых Холмах. В обширных известняковых гротах, прозванных Грейнне, угасал жар под огромным котлом, в котором люди получали долгую жизнь. На Эпонии было шелковое узорчатое одеяние, настолько обширное, что скрывало ее чрезвычайно обильные формы. Ибо, точно так же как и Мать Земля, ее жрица должна была быть толстой. С детства питаемая излишне, в основном — сладостями, например, орехами с медом, которыми и в этот момент угощалась она с золотой тарелки, кожу имела она шелковистую и розовую, щеки ее были округлыми и без малейшей морщинки. Тело ее тоже не имело морщинок, поскольку всю поверхность кожи раздувал толстый слой жира. Женщину тянули вниз громадные груди, живот у нее был словно у беременной женщины, задница как будто была сложена из двух округлых булыжников, отличавшихся такой же твердостью. Эпония радовалась тому, что празднование завершилось, поскольку до сих пор еще испытывала боль в промежности. Ибо, точно так же, как ее прадед, князь Серадз, был мужем всех женщин Крылатых Людей, так она, его правнучка, жрица Эпония, была женой и любовницей всех мужчин. И
