Dagome iudex: трилогия - Збигнев Ненацкий
— Возможно, господин мой. Но твои войска и твой народ боятся Крылатых Людей, так как наши лошади пугаются шума их крыльев. Потому-то, хотя и немногочисленны они, никто их еще не победил. Слышал ли ты когда-нибудь шум их крыльев?
— Да. Это когда очутился очень близко от их границы. Шум их крыльев вызвал, что не могли мы усмирить перепуганных лошадей. Даже Виндос был мне непослушен.
— Поэтому, господин мой, откажись от похода на Крылатых. Потребуй от них дань. Они заплатят. Разве что тебе известны столь же могущественные чары, что и князю Серадзу.
Льняная рубаха Даго пропиталась потом. Он с отвращением сбросил ее с себя, оставаясь только в подштанниках.
— Авданец уже прибыл? — спросил он.
— Да, но вот его щитники прибудут только через седмицу, после завершения жатвы.
— Вызови ко мне графа Фулько и Авданца. Пускай Авданец принесет с собой один из шипастых шаров на цепи. Пускай, как я уже приказывал, придет сюда и Лебедь Рыжий. Ведь не напрасно носят Лебеди на своих капюшонах немного лебединого пуха? Должно иметься какое-то родство между ними и Крылатыми. Возможно, им знакомы и тайные способы сражения.
Когда Херим уже собирался выйти, Даго прибавил, как бы нехотя:
— Тут Спицимир перехватил гонца от Зифики к тебе, Херим. Это уже третий за последнее время. Если ты носишь плащ на двух плечах, а не на одном, как все мы, то тебя могут и мечом разделить на те же две половины.
Несмотря на жару, Херим вдруг покрылся ледяным потом. То есть, Спицимир перехватил целых трех посланцев Зифики. А вот перехватил ли он тех гонцов, которых сам он посылал к Зифике? И о чем они признались на пытках? Дрожащими руками собрал он со стола пергаментные рулоны и наконец-то осмелился сказать:
— Если ты считаешь меня предателем, господин мой, тогда почему не отрубишь мне голову?
Даго презрительно пожал плечами.
— Быть может, и на то придет время, когда слишком далеко продвинешься в своей любви к Зифике. Но до сих пор я не вижу причины, чтобы лишать себя приятеля, умеющего читать и писать, вычерчивать дороги и границы на пергаменте. Зифика желает, чтобы я признал Кира своим первородным сыном и наследником. К кому ей обращаться по этому делу, как не к моему канцлеру? Ты же шлешь ей гонцов с ответом, что не можешь у меня ничего добиться, но это еще не измена, Херим. Знаю я и то, что когда мы бродили втроем через пущи и болота, ты полюбил ее, хотя и считал, будто бы она — юноша. Кто может быть верным своей любви к женщине, тот способен быть верным и своему повелителю, если и его по-своему любит.
— Ты же знаешь, господин мой, что я тебя люблю.
— Потому-то твоя голова все так же находится на твоих плечах. Но помни, что сейчас у Зифики уже двое детей. Один ребенок от меня, а второй — от неизвестного отца, которого она приказала убить. Твоя любовь к ней никогда не будет удовлетворена, ибо — о чем ты прекрасно знаешь — тогда тебе пришлось бы отдать жизнь. Она до сих пор остается Дикой Женщиной. Не забывай об этом, Херим. И не забудь мне сообщить, если она попросит тебя отравить моего сына, Лестка.
— Господин мой…
Херим бросился к ногам Даго.
— Уйди, — тихо произнес Пестователь. — Я знаю, что она ни перед чем не отступит, чтобы я сделал Кира наследником своей державы.
Жара сморила Даго, и он вскоре заснул. Но когда проснулся, захотелось ему вспомнить виденный им сон. Но понапрасну он напрягал свою память. Осталось лишь осознание того, что сон был мучительным и очень странным, поскольку снилось ему то, о чем он в тайне ото всех мечтал уже много дней, а конкретно, когда узнал он о том, как с помощью чар Крылатые Люди добывают долголетие. Вот тогда-то, неожиданно, зато с ужасной силой, захотелось ему жить сто лт, а то и больше. Могущественную державу, теперь он это знал, нельзя было построить в один момент. На это требовалось много времени, годы и годы. Да, жить сто, а то и больше лет. Завоевывать все новые и новые земли и строить все новые и новые грады, укреплять собственное могущество и править, править, править… Он не выдал собственных мыслей никому, даже Хериму и Спицимиру, но так на самом деле желал он войны с Крылатыми, чтобы силой или уговорами склонить тех открыть тайну долголетия. А ее не знали даже при дворе ромеев или в Старой Роме, но ведь правдой было то, что властители Крылатых Людей жили больше ста лет. Так разве то, чтобы добыть эту вот тайну, сделать себя долговечным — разве не стоило это любой цены, даже и опасной войны?
Уже наступил вечер. Даго приказал подать себе еду и вызвать Арне, которую Спицимир разместил в богато обустроенной комнате в самой дальней части двора в Гнезде. Женщина тут же прибыла по его зову. На ней было легкое льняное платье, затянутое в талии золотым поясом, если не считать этого, Арне не носила каких-либо украшений, голова ее была неприкрытой. Длинные светлые волосы она заплела в косы; выглядела она как шестнадцатилетка, хотя на самом деле ей было восемнадцать лет.
— Я отправляюсь на войну, Арне, — сообщил Даго, садя женщину за стол. — Хочу с тобой попрощаться и спросить, есть ли у тебя какие-нибудь пожелания.
Арне молчала. Она влюбилась в Даго с первого же взгляда. Полюбила она даже тот отаратительный способ, которым Даго ее брал, когда ее приглашали к нему на ночь, что в последнее время случалось все реже.
— Ты, наверняка, думала, что я возьму тебя в жены и сделаю владычицей, — сказал Даго. — Были такие моменты, когда я этого желал, так как ни с какой женщиной в последнее время мне не было столь хорошо. Но то, что я обязан полюбить еще сильнее, называется властью и искусством управления людьми. Соглашаешься ли ты оставаться только лишь моей наложницей?
— Нет, господин. Наложниц презирают. С того времени, как ты подарил мне наслаждение и выделил из всех других женщин, я не вынесу чьего-либо презрения.
— Если хочешь, я обсыплю тебя золотом и отошлю назад в Юмно.
— Слишком далеко, господин мой. Я желаю иногда видеть тебя.
— Так чего ты желаешь?
— Дай мне немного денег, чтобы я могла купить несколько домов и устроить там лупанары, как это в обычае у франков. Там я дам место красивым невольницам