Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

Развернув его, Аскер увидел следующее:

«Я жду вас, пламя моих ночей, причина моих терзаний и бич Аргелена!

До сих пор мне приходилось наблюдать лишь результаты вашей деятельности, и эти результаты вызвали во мне горячее желание увидеться с вами лично. Нам нужно многое обсудить. Думаю, переговоры о мире будут для этого подходящим предлогом.

Аскер обернулся к присутствующим.

«Ну что?» — был написан у всех на лице один и тот же вопрос.

— Будем вести переговоры, — сказал Аскер. — И вести их буду я.

Письмо он засунул себе за пазуху, намереваясь впоследствии сжечь, чтобы никто не узнал об истинной цели его визита в Пилор.

Сфалион засадил штабных писарей за составление послания противнику, в котором излагались требования эсторейской стороны относительно условий переговоров. Малость пораскинув мозгами, они предложили назначить переговоры на завтра и определили размеры сопровождения, которое должно было обеспечить безопасность эсторейского посла, в двенадцать солдат и два офицера. Так было написано в послании, но на самом деле этот маленький эскорт был предназначен только для пущей важности: действительно, как четырнадцать авринов могут обеспечить чью-либо безопасность в стенах крепости, занятой противником?

О том, кто будет вести переговоры с эсторейской стороны, писари не написали, избавив тем самым аргеленскую сторону от необходимости указывать своего представителя. Они проиграли на этом, поскольку ошиблись в своих предположениях, считая аргеленским представителем генерала Гебира, а не Рамаса Эргереба, как было на самом деле. О, какой сюрприз ждал бы эсторейское командование, задай оно только вопрос о главе переговоров!

Но правду знали очень немногие, — знали и молчали. Аскер посчитал опасным сообщать о прибытии Эргереба в Пилор, чтобы не посеять в армии панику.

К переговорам готовились очень тщательно. Засев за карты и документы, офицеры принялись перебирать возможные варианты развития событий и разрабатывать планы действий на каждый случай. Сфалион пригласил Аскера поучаствовать в обсуждении, но тот отказался, сославшись на то, что ему достаточно будет ознакомиться с протоколом.

— Вы должны понять меня, господин Сфалион, — сказал он. — Конечно, очень полезно сесть в спокойной обстановке и перебрать разные возможности, но когда перед вами сидит ваш оппонент, имеющий совершенно противоположные цели, все видится в ином свете. Я потом посмотрю, что вы там напридумывали, а сейчас у меня есть дела поважнее.

И, остановив взглядом робкую попытку Сфалиона узнать, что это за дела поважнее, чем грядущие переговоры о мире, Аскер покинул его палатку.

Отойдя достаточно далеко и убедившись, что на него никто не смотрит, Аскер вынул из-за пазухи письмо, принесенное бирхаз, и кинул его в костер.

— Лио, что там было? — спросил Моори.

— Эргереб жаждет меня видеть, — прошептал Аскер, озираясь по сторонам. — Он считает, что нам пора выяснить наши отношения.

— А ты, Лио, как считаешь?

— Как бы я ни считал, — кисло улыбнулся Аскер, — в Скаргиаре не так много места, чтобы можно было прятаться от Эргереба, когда он ищет встречи.

— Так что же делать?

— Вот что: позови Терайн и отошли куда-нибудь Латриэля, чтобы он нам не мешал.

Латриэлю нашлось занятие, достойное придворного кавалера: его посадили записывать все, о чем говорили офицеры на совещании в шатре у Сфалиона. А Аскер, Моори и Терайн отправились в свою палатку, чтобы обсудить прилетевшую с бирхаз новость.

Рассевшись по углам, они некоторое время смотрели друг на друга, храня напряженное молчание. Первым не выдержал Моори.

— Лио, ты должен быть предельно осторожен, — сказал он, подавшись вперед. — Эргереб коварен, как змея, а то, что о нем рассказывают… — Моори передернуло.

— Ну, обо мне, положим, тоже немало рассказывают, — пожал плечами Аскер, — и вы не хуже меня знаете, сколько в этих рассказах правды.

— И все же в любой байке есть доля правды, — сказал Моори. — Уже давно стала присказкой его пресловутая щепетильность в выборе средств, или, вернее, ее полнейшее отсутствие. У него такая подмоченная репутация… То, как ты расправился с Дервиалисом… он ведь может поступить с тобой точно так же, если не хуже. Говорят, это вполне в его вкусе.

— О-о, я об этом не подумал, — невольно улыбнулся Аскер. — Если то, что ты говоришь, Эрл, — правда, тогда его репутация не просто подмоченная — ее хоть отжимай!

— Я говорю серьезно, Лио, — нахмурился Моори.

— Эргереб очень силен, — добавила Терайн. — Я наводила кое-какие справки… У каждого адепта Сиа ведет себя по-разному: одному достаточно совершить ничтожный грешок, и его сила утекает, как вода в песок, а другой предается всем порокам, какие только есть на свете, и может позволить себе лишь время от времени запираться в каком-нибудь уединенном месте, чтобы подновить свою силу. Эргереб относится ко второй категории. Кено считал его своим лучшим учеником и прочил себе в преемники, да только в планы самого Эргереба это не входило. Он — чрезвычайно могущественный маг. Но, к сожалению, о масштабах его силы я судить не могу, потому что он пользовался ею крайне редко и только в исключительных случаях.

— Ничего, масштабы его силы я скоро узнаю, — беззаботно сказал Аскер. Пожалуй, слишком уж беззаботно: его выдержка опять изменила ему.

Терайн и Моори нахмурились.

— Лио, мы понимаем, ты храбришься, как можешь, — сказал Моори, — но оставь-ка этот спектакль для посторонних. Мы же знаем, что ты его боишься.

— А вы его не боитесь? — огрызнулся Аскер. — Его не боятся разве что грудные младенцы!

— Ты прав, — согласился Моори, — его боятся все. Но ты-то, Лио, не такой, как все. Я ни разу не замечал, чтобы ты чего-нибудь боялся, но теперь…

Терайн недоверчиво посмотрела на Аскера.

— Что, и правда — ни разу? — спросила она.

— Моори виднее, — сказал Аскер, наградив того убийственным взглядом.

— Да, ни разу, — продолжал Моори, не смутившись. — Не знаю, что придает аврину храбрости и отваги, да мне и неохота пускаться в философствования по этому поводу, но, по-моему, это ответственность. Когда Лио боролся за свою жизнь, за свое положение при дворе, за свои интересы, он не колебался. Но Эргереб — такая величина, что от того, сможет Лио одолеть его или нет, зависит — я не побоюсь этого слова — судьба Скаргиара.

— Только не надо цеплять мне на голову нимб, а в руки совать пастырский жезл, ладно? — раздраженно сказал Аскер. — Я борюсь за свою шкуру: так и зарубите себе на носу!