Астемир Суншев - Хроники Загруса: Принцип Ящерицы

Каспер нахмурился.

- Не говори глупостей, Альтаир! - в его голосе впервые послышалось раздражение. - Ты должен меня понять...

- С какого хера, я должен тебя понимать? - все с той же улыбкой спросил Альтаир. Он произнес эту фразу спокойно, однако голос его слегка вибрировал.

- С такого, что ты мой сын, - ответил Каспер, не обратив внимания на ругательство. - Я понимаю твое негодование, честно, понимаю. И знаю, как лицемерно сейчас звучат мои слова... Я виноват перед тобой, очень. Я вел себя ужасно, по отношению к тебе, после того как Томас... Но прочтя письмо профессора Дифитла, я понял, что во всем виноват только я. Если бы я больше уделял тебе внимания... Пойми, ты и Томас...

Альтаир, сидел молча, опустив голову. К горлу подступал ком, сердце стучало так громко, что казалось, этот стук разносится по всему замку.

- Я должен был быть мягче, ведь ты был еще ребенком, - продолжал невнятно говорить Каспер. - Ты совершил ошибку, но...

Альтаир резко вскинул голову.

- Ошибку?! Я НЕ УБИВАЛ ТОМАСА!!! - проревел он, вскакивая и опрокидывая стул. - Как ты смеешь мне такое говорить? Ошибку... ОШИБКУ??? Он умер у меня на глазах! Я до сих пор слышу тот звук, с которым его голова разбилась о ту проклятую ветку! Тебе было плохо? Тебе было больно? ТЕБЕ? А КАКОГО БЫЛО МНЕ??? Ты смотрел на меня так, словно я сам убил своего брата! Я молился о смерти, в то время как ты презирал меня! Я видел это в каждом твоем взгляде! А сейчас ты решил изобразить заботливого отца?!

Альтаир охрип. Тяжело дыша, он стоял над отцом, сжав кулаки. Кухарки смотрели на происходящее, разинув рты, Тобиас так и не показался из кухни, хотя, безусловно, слышал каждое слово. Каспер потрясенно смотрел на сына, его нижняя губа подергивалась, а руки дрожали как после сильной попойки.

- Мы закончили, отец? - каждое слово давалось Альтаиру с трудом.

Каспер не ответил. Он еще с минуту неподвижно посидел, затем вдруг опустил голову и спрятал лицо в ладонях. Такой поворот, вызвал в душе Альтаира новую волну чувств. Ему стало жаль отца. И в то же время, он ненавидел его за все, что тот сделал. Ему хотелось снова и снова повторить свою пламенную речь, припомнить ему все обиды. Парню казалось, что он упустил еще немало ошибок отца. И в то же время, хотелось извиниться за все гадости, что он тут наговорил. Ему хотелось подойти, обнять плачущего отца, и в то же время, хотелось схватить того за темные волосы и быть лицом об стол. Его тошнило, он стал задыхаться, на него вдруг навалилась страшная усталость, а ноги налились тяжестью. Альтаир, пошатываясь, двинулся прочь из кухни, по дороге задев еще один стул. Он сильно ударился об него коленом, но даже не заметил этого. Ему хотелось покинуть эту комнату, убежать далеко. Дойдя до двери, он с силой ударил по ней и пулей вылетел наружу, однако столкнувшись с кем-то, он упал обратно. Альтаир резко вскочил, и увидел в дверях огромного Элиота Бирта, который как раз собирался войти в обеденный зал.

- Разуй глаза, ублюдок, - прошипел Альтаир, и, протиснувшись мимо изумленного гиганта, быстрым шагом двинулся по направлению к холлу.

Ему хотелось завопить. Ему хотелось зарыдать...

В ОЖИДАНИИ АКСЕЛЯ.

Попасть в город оказалось непросто.

"Чертова субботняя ярмарка"

Стоя сейчас в длиннющей очереди, состоящей в основном из ругающихся селян, Айала пожалела, что так скоро покинула телегу кожевника. Воровка старалась держаться в тени, подальше от лучей солнца, пронзающих не хуже копья. Она и забыла, насколько ужасны дни ярмарок, которые проводятся в каждом крупном городе имперской провинции. А Харгал был как раз одним из таких. Третьим по величине, после Розервута и Эсверга. Девушка смогла, наконец, стать под тень гигантских ворот, у которых сгрудились стражники, которые поверхностно досматривали каждую проезжающую телегу, и не упускали случая побраниться с торговцами (те, в свою очередь, обожали браниться). Спустя какое-то время, Айала достигла пропускного пункта, и развела руками, показывая, что у нее ничего нет. Судя по плотоядному взгляду ближайшего к ней стражника, тот был бы совсем не прочь осмотреть ее более подробно. Оказавшись за воротами, девушка поправила свой плащ, и вслед за людским потоком поспешила покинуть посты стражников, направляясь к первому жилому кварталу. Айала обладала феноменальной памятью на местность, поэтому уверенно продвигалась к месту встречи, что назначил ей ее приятель.

"Аксель. Чертов идиот снова влип в неприятности"

Что ж, совсем не удивительно. За неимением другого определения, Акселя можно было назвать другом Айалы. Ее понятия о дружбе давно погибли, вместе со старым Мариусом Борном, там, в Эсверге. А что касается Акселя...она была должна ему. Выходец с Севера, Аксель обладал могучим телосложением и суровым лицом. Однако, как ни удивительно, боец из него был никудышный. Но еще худшим из него оказался вор. Несмотря на все неудачи, Аксель продолжал с достойным старого осла упрямством искать себя в этом нелегком ремесле. И только необъяснимое везение бесчисленное число раз спасало его шкуру. Чаще всего, это самое везение действовало руками Айалы. После каждого раза, когда Аксель просил Айалу о помощи, она клялась и себе и ему, что это последний раз. Он, в свою очередь, клялся больше не просить ее о помощи. Затем просил снова. И она не могла отказать. Перед ее взором возникала картина: маленькая тринадцатилетняя девочка, обезумившая от страха и голода, пытается отбиться от кучки мальчишек, которые норовят стянуть с нее грязное платье, при этом мерзко посмеиваясь. Она от ужаса не может кричать, лишь тихонько плачет. Затем, подбегает другой мальчик, и, размахивая здоровенной палкой, отгоняет малолетних насильников. И те уходят, несмотря на численное превосходство. Ведь этот мальчик такой большой, и кричит совсем как взрослый. Впоследствии, Аксель признался, что испугался не меньше самой Айалы, и просто решил взять мальчишек на испуг. С тех пор они вместе воровали, вместе укрывались от проливных осенних ливней, жавшись поближе друг к другу под навесом, на пустынном ночном рынке. Потом Айалу забрал к себе Мариус Борн. Но поднявшись, девушка не забыла о тех, кто ей помогал. Правда, из той кучки оборванцев, с которыми бродила по рынку Айала, в живых остался один лишь Аксель. Она помогла ему выпутаться из кучи проблем, которую навалил на себя сам парень. Аксель, пожалуй, был единственным, кто знал настоящее имя знаменитой Шиваны. Он даже пару раз наводил девушку на интересные дела. Солнце, в тени высоких казарменных зданий не припекало так сильно, как у ворот, поэтому девушка немного расслабилась и слегка запахнула свой плащ. Мимо двигалась группа стражников, направляясь к воротам - дневной патруль приступал к работе. Айала прошла, наконец, к началу первого жилого квартала. Там и начинался Харгал - петляющие, но ровные улочки, выложенные камнем, между ними громоздятся постройки разных размеров: от небольших, двухэтажных домов, до больших, величественных зданий, принадлежащих городским властям. Бордель "Упругие попки" первым обращал на себя внимание, главным образом благодаря цветастой вывеске, и громкому шуму, доносящемуся изнутри. Благодаря своей памяти на местность, Айала совсем не боялась заблудиться в большом городе, на пути к месту встречи. Она быстро и уверенно двигалась по грязноватым улочкам, практически не глядя по сторонам. Аксель в своем письме писал, что буквально каждый день ошивается у моста, поэтому она непременно найдет его там, независимо от того, в какой день прибудет. С момента получения письма прошло девять дней - Акселю чертовски повезло, что девушка была на тот момент свободна.