Элизабет Мэй - Охотницы

— Деррик, — говорю я, и он смотрит на меня с опаской. — Ты когда-нибудь слышал о Соколиной Охотнице?

Если бы я не следила за его реакцией, то могла бы не заметить, как напряглось его тело. Это не нормальная реакция опьяневшего от меда пикси. Деррик еще никогда не выглядел таким трезвым.

— Где ты это услышала?

Он говорит тихо. Вспышка страха отражается на его маленьком лице, тонкие крылышки слабо трепещут, ореол темнеет.

Я хмурюсь.

— Киаран упомянул.

Деррик не произносит ни слова, хотя я и вспомнила Киарана.

Еще один секрет. Не важно, насколько Деррик презирает Киарана, у них есть общее прошлое, подробности о котором, боюсь, я никогда не узнаю. Возможно, фейри не могут лгать, но это вынуждает их придумывать более изощренные способы скрыть правду.

Деррик отворачивается от меня.

— Женщина, которая охотится со специально обученным соколом, ясно же. Что еще это может значить?

— Точно, — говорю я без капли сарказма.

Он не скажет мне правду, не сегодня. Во время следующей встречи мне нужно выведать у Киарана остальное. Я развешиваю свою одежду над камином, чтобы высушить.

— Уверена, именно это он и имел в виду.

Ложь в обмен на полуправду.

Глава 11

Следующим утром перед приемом гостей я наряжаюсь и одеваюсь сама, чтобы Дона не увидела мои раны. Мягкие шелковые перчатки скрывают ссадины на костяшках пальцев, а шейный платок прячет синяки на коже. На затылке, под ниспадающим шиньоном, который мне удалось прикрепить самостоятельно, приколот бант. Он подходит к моему платью светло-зеленого цвета — единственного в мире оттенка, который гармонирует с моей покрытой веснушками кожей.

Я спускаюсь по лестнице в вестибюль, неподобающе неся чашку чая. Солнечный свет — что редкость для зимней Шотландии — проникает сквозь окна гостиной и освещает просторный зал. Сейчас позднее утро, но солнце уже клонится к горизонту. Его лучи отражаются в люстрах над головой, и маленькие радуги танцуют на синих обоях холла, украшенных пепельно-коралловыми рисунками.

Я могу думать только о том, что рассказал Деррик прошлой ночью. Я должна найти эту чертову печать до того, как сбежит еще больше красных колпаков … или кто-то похуже. Когда Киаран объявится, я вытяну из него информацию. Daoine sìth — самые могущественные из пойманных в ловушку существ, а я и близко не подошла к тому, чтобы превзойти одного Киарана. Если он не поможет мне сражаться с ними, я заставлю его рассказать, что нужно знать, чтобы убивать их. Я буду делать то, что должна.

Меня снова поглощает жажда убийства, такая сильная и беспощадная, что какое-то время я не могу дышать.

Я ставлю чашку на стол и запускаю руку в карман своего дневного наряда. Мои пальцы перебирают крошечные детали, пока я не нахожу маленькую отвертку и автоматизированный клапан, который начала собирать для огнемета. Вставив в него отвертку, я начинаю крутить ее.

Такие мелкие занятия помогают мне думать, но только облегчение от убийства позволит мне снова дышать. Оно ослабит боль в моей груди. Найти печать, а затем продолжить выслеживать и готовиться убить baobhan sìth. Так же, как каждую ночь.

«Нет. Еще нет».

Я размещаю следующий шуруп, закручиваю его. Я должна оставаться сосредоточенной. Пришло время общаться, играть идеальную леди. Время сидеть прямо, расправив плечи, и улыбаться.

— Леди Айлиэн?

Я подпрыгиваю и сбиваю рукой чашку со стола, которая с глухим стуком падает на персидский ковер.

— Ой-ой, — говорю я дворецкому отца. — Это было не очень грациозно, не так ли?

МакНэб улыбается из-под густой светло-рыжей бороды. Его внушительных размеров фигура склоняется, чтобы подобрать чашку с ковра. В его ладони, когда он выпрямляется, фарфоровая чашка кажется миниатюрной.

— Не беспокойтесь, миледи, — говорит он. — Я все равно собирался отдавать ковер в чистку.

— Как вовремя.

МакНэб кланяется.

— Могу я еще что-нибудь для вас сделать?

— Еще чая было бы чудесно, спасибо.

— Очень хорошо, миледи. — Он кивает на стол, стоящий возле двери. — Этим утром доставили кое-какие подарки от ваших поклонников.

На круглом столе на самом видном месте выставлены четыре букета из разных цветов: розы, фиалки, тюльпаны, гелиотроп, вереск, полевые цветы — дорогое сочетание, которое в это время года можно приобрести только в оранжереях.

С момента, как две недели назад я вышла из траура, вестибюль постоянно полон цветов и визитных карточек. Разногласия по поводу смерти моей матери лишь усилили интерес ко мне, хотя не уверена, было бы это так же, не окажись у меня солидного приданого.

Я смотрю на эти знаки внимания и испытываю острое желание выбросить их через парадную дверь. Они — часть будущего, которое мне неподвластно. В нем я существую как жена, чья основная задача — рожать детей и выглядеть рядом с мужем презентабельно. Мое оружие заменят украшенные кружевами веера и зонтики.

Требуется весь мой самоконтроль, чтобы сосредоточиться на автоматическом клапане огнемета. Я достаю из кармана еще один шуруп. Вставить, закрутить, повторить…

МакНэб откашливается. Я не думала, что он еще здесь.

— Будут какие-то указания, миледи? — спрашивает МакНэб. — Быть может, мне следует отправить какие-то ответы?

— Только чай, спасибо. Я буду пить его в гостиной.

Я подхожу к цветам и беру со стола визитную карточку.

Уильям Роберт Джеймс Керр, граф Линлитгоу.

Я почти уверена, что требования графа Линлитгоу относительно жены не включают следующее: тренированная для битвы, слишком агрессивная, убивающая фейри.

Открывается парадная дверь, и в вестибюль входит мой отец, Уильям Кэмерон, маркиз Дуглас.

Я выпрямляюсь от изумления. Отец покинул страну больше месяца назад, не оставив даже записки с указанием, когда он намерен вернуться домой.

Я кладу клапан в карман и, выдавливая улыбку, подхватываю юбки.

— Доброе утро, — говорю я.

Раньше первой реакцией при виде отца было желание его обнять. В детстве мне нравилось фантазировать, как он берет меня на руки и целует в щеки. Я представляла, как мое лицо прижимается к его широкой груди, как я вдыхаю мягкий запах его курительной трубки и виски.

Но отец никогда не исполнял эти мечты. Он всегда любил матушку больше меня, и все его объятия, поцелуи и добрые слова были только для нее. Это было единственное время, когда я видела его улыбку.

Теперь, когда он вернулся домой, даже те моменты нежности кажутся сном. Отец не удостаивает меня взглядом. В последний раз, когда он смотрел на меня, я была покрыта кровью его любимой супруги — окровавленный призрак дочери, которая у него когда-то была.