Гидеон (СИ) - Генрих Эдуардович Маринычев
Теперь я это знал. И знал благодаря Ленье.
Поэтому при следующей встрече я задал ему еще одни вопрос.
— Слушай, Ленье, — спросил я его, когда мы стояли возле одной из конюшен, где юноша любовался белым жеребцом с шелковистой гривой. — Я никак не могу взять в толк, зачем мы в магической школе занимались переписыванием старых книг? Ведь эта работа не помогала нам в нашем обучении. Будь это книги по магии, я бы еще понял. Но это были самые обычные книги — пыльные и толстые.
— А ты не понимаешь? — отозвался он, не отводя взгляда от гарцующего красавца.
— Нет.
— Так на вас зарабатывали, — дал он мне ответ.
— А? — не понял я.
— Переписывание книг — очень тяжелая и сложная работа. Нужно писать все четко и без ошибок, сильно напрягая глаза. Обычно за такую работу очень мало платят, а потому почти никто не хочет за нее браться. Поэтому такую работу поручают вам, кандидатам в маги.
— А почему нам?
— Ай-яй-яй. Разве это не очевидно? Из кандидатов не всегда получаются маги. Кто-то может не выдержать, кто-то разочаруется. И старанья учителей пропадут впустую. А так, даже от кандидатов, есть какой-то толк.
Вот так. Кто бы еще мне мог о таком поведать?
Еще один вопрос я решил задать, когда мы проходили мимо городского совета.
— Послушай, Ленье.
— Чего тебе надо? — привычно хмыкнул он.
— Скажи — для чего нам в школе так сильно превозносили наше королевство? — полюбопытствовал я. — Нам так много рассказывали о том, насколько великий у нас король, о том, как мудры его герцоги, как предприимчивы графы, и как верны бароны. Зачем это было, а? — спросил я у благородного. Уж такой как он, должен это знать.
— Что, допекло? — Ленье улыбнулся, и в кои-то веки его улыбка была абсолютно искренней.
— А-то! — честно признался я.
— В общем, это для того, чтоб мы, все мы, чтили ту руку, которая нас кормит, — как-то странно ответил он. — Чтили и уважали. И, потому, знали свое место.
— Знали свое место? — Мне показалось, что такое сравнение больше подходит собакам.
— Само собой. Глава королевства это наш король. Такие, как мы с тобой, должны его просто боготворить.
— Боготворить?
— Конечно. Ценить, как солнце в небе в холодную погоду. Ценить как глоток воды в жаркий знойный день. Как кусок хлеба во время неурожая.
— Ого, — вырвалось у меня ненароком.
— Превозносить его за все его блага, видимые и невидимые. Восхвалять за все и вся, даже и не глядя в его сторону. Ценить его больше отца и матери, и даже больше жизни, — продолжал он чрезвычайно торжественным тоном.
— Оу!
— Чтобы вельмож старшего чина, герцогов и графов, мы так же уважали и безмерно чтили, верить в их мудрость и в чуткость их правления.
— А!
— Что до вельмож младшего сословия, маркизов и баронов, то и к ним мы должны проявлять максимум почтения, чтить их закон и их волю, и помогать во всем, о чем они не попросят.
— Но это и так понятно! — удивился я.
— Нет, ты не понял. — Голос юноши вмиг утратил торжественность. — Им нужно, чтобы нам это было не просто понятно. Им нужно, чтобы это отпечаталось в нашей голове. Чтобы мы понимали это не умом, а сердцем. Всем своим естеством.
— Но зачем им это? — пожал плечами я.
— Потому что мы — маги. И мы обладаем силой, — заявил сквозь зубы Ленье.
— Ну и что с того? — Я все еще не понял.
— Мы — маги. У нас уже есть сила. И будет еще больше. А сила — это власть. Сила — это могущество. Теперь понимаешь? — Он взглянул на меня вопрошающим взглядом. — Никто не хочет, чтобы такие, как мы, когда-нибудь воспротивились
— Воспротивились? Мы? Кому?
— Да хоть кому-нибудь, — заявил благородный. — Чтобы мы не решили, что можем жить сами по себе. Чтобы мы не решили не платить налогов. Чтобы мы не рискнули не откликнуться в час нужды. Чтобы мы, не дай боги, не пошли разбойничать. И что б, самое страшное, мы, во время войны, не переметнулись на сторону враждебного королевства. Потому мы должны быть покорны нашей власти во всем, и знать наше место. Покорны, как сын матери. Как собака хозяину.
— Это касается всех магов нашего королевства? — изумился я.
— Абсолютно всех.
— Даже магов из пресветлейших семей?
— А таких — в особенности, — сказал, как отрезал он.
Ну и кто во всем городе мог бы мне такое поведать? Ясно же, что никто. За что я ему теперь был искренне благодарен.
Выполнив десять заданий, я уже начал думать, что стал неплохим уничтожителем нежити. Я уже понимал, как близко можно к ним подходить. Знал, кого бить вначале, а кого опосля. Прекрасно понимал, кого и чего стоит бояться. И я даже начал думать о том, что могу обучать уничтожению нежити каких-нибудь новичков.
— Представляешь, — принялся я хвастать знакомой подавальщице, — их было целых полдюжины. Представляешь? Полдюжины нежити против меня одного.
— Ох! — Впечатленная девушка испуганно всплеснула руками. — И что же ты сделал?
— Что? Я смело принял боевую позу и принялся колдовать! — хвастливо ответил я.
— А нежить?
— А нежить стала на меня нападать! Они вытянули вперед свои когтистые руки, засверкали своими страшными глазницами…
— Просто жуть, — ужаснула она. — Ну а ты?
— А я стою и колдую. В одного запускаю каменный снаряд, другому колдую под ноги острый каменный шип, третьего останавливаю каменной стеной.
— Ой, молодец.
— А-то!
Однако последующее задание заставило меня слегка умерить совой пыл.
Началось все как обычно: утром, до завтрака, к нам приехал Аким, и предложил взять очередное задание. Мы, само собой, согласились. На этот раз была очередь Ленье, поэтому он взял у Акима мешочек для трофеев, а потом мы, тщательно приготовившись, поехали в сторону леса.
На этот раз Аким высадил нас возле лесной дубравы.
— Нам туда? — на всякий случай переспросил я, махая рукой в сторону густой чащи.
— Да, — улыбнулся парнишка в ответ. — Разведчики с заставы сказали, что видели нежить, пересекающую границу в этой части леса.
— Хорошо. Мы идем, — бодро ответил я, и, подождав, пока Ленье первый отправится в лес, потопал вслед за ним.
Лес встретил нас высокими деревьями, густыми кустарниками и щебетом птиц. Яркое весеннее солнце,
