Раз в четыре года - Дмитрий Яфаров
Защищённость казалась абсолютной и обволакивающей, словно сон под тёплым одеялом в прохладном помещении. Мысль о смущении даже не закрадывалась. Ожидание перемен и самой собственной свободной жизни после всех разрушений занимало Кама целиком. Выходило что-то непривычное и несуразное. Почти все знакомые ему люди умерли внутри подземелья. Прекратили существование пару минут назад. Рабство стиралось только целиком, прошлое удалялось полностью. И это не казалось удивительным.
Немыслимым казалось освобождение от Разума, покой и одиночество. Не временное вынужденное бегство, а окончательное решение проблемы. Как такое принять? Идеи не находились. На осознание перемен требовалось время. Кам это понимал, но не мог поверить до конца. Он привычно потёр след на запястье, размышляя, какие воспоминания останутся с ним навсегда. Какие следы вообще могут оставить обстоятельства прошлого? Насколько глубокие? Как от них прятаться?
Кам отряхнулся и зажмурился. В уюте мужчина постарался собрать что-то стоящее из времени и мыслей. Использовать возможность как лишний шанс для проверки планов. Но получалось откровенно плохо: мысли носились в голове, словно испуганные насекомые. Потому он решил попробовать успокоиться, глубже дышать и концентрироваться на себе. Но волнение раз за разом возвращалось, возрастая с каждым выдохом. Оно запросто разбрасывало идеи и раздирало чувства, снова и снова.
Спустя десяток минут мужчина ещё дёргал ногой. Затем принялся закусывать губы и почёсываться, никак не позволяя себе расслабиться или уснуть. Кам перебирал свои решения уже в сотый раз, стараясь не допускать сомнений. Он каждый раз подтверждал собственную правоту. Но ни ровного дыхания, ни уверенности мысли не прибавляли. Именно тёмные мысли занимали много места и распирали голову изнутри. Они же вместе с усталостью затягивали в неспокойный сон. Лишь от физической измотанности мужчина понемногу забывался под мерные покачивания кабины. От осознания собственной защищённости внутри становилось тепло.
Вездеход активно маскировался под окружающую среду. До следующей паузы на полную перезарядку аккумуляторов бионический паук мог идти обычным ходом пять дней. В режиме экономии — с неделю. Но повышенное потребление энергии не пугало Кама. Он хотел, чтобы машина походила на настоящего членистоногого не только основными узлами, но и движениями. Созданный для неслучившейся войны, вездеход принёс его сюда. Принёс смерть сотням людей с лёгкой подачи Кама. А теперь машина не просто уносила ноги, а превращала в уютный дом всё пространство планеты. Раскачивалась на быстрых лапках. Вписывалась в биосферу.
Минуты пронеслись в подготовке кабины и пассажира ко сну. Внутри стало прохладно и сумрачно. Мужчине удалось в судорожных попытках зацепиться за остатки светлых воспоминаний в наступившей темноте. Он улыбнулся до провала в забытье, силясь ещё раз вспомнить мать. В такие моменты Кам начинал верить в возможность забывать и находить вновь прежние разлетевшиеся мечты. Начинал верить, что времени на свободу достаточно. Чтобы не случилось дальше, ни при каких обстоятельствах Кам не будет больше слепым слугой, орудием или материалом. Он не землекоп. Осталось только забыть в себе лишнее.
Пусть пострадали близкие — они допускали бессильное подчинение множество лет. Пусть умерли люди сверху — это случайность, их плата за допустимость произошедшего. Кам ничего сам не требовал по счетам, ему не приходили в голову идеи о долгах и идеалах. Поэтому объяснения оставались простыми. Пусть его жизнь никогда не будет похожа на снимки прошлого, на записи с радостными семьями и дружелюбными незнакомцами. Пусть не получалось жить, подражая хроникам. У него складывалось что-то собственное. Одинокое, рискованное и необычное — Кам выстрадал и возможность пробовать, и желание оставаться с воспоминаниями наедине. Он закрывал глаза с этими мыслями, стараясь прекратить методичные подёргивания правой ступни. Пытаясь забыться спокойным сном в уже совсем другом мире. Раскачиваясь на лапах бионического паука.
Чтобы продолжить жить, Кам принял чужие смерти. Пока без размышлений о своей вине. Мужчина посмотрел на руки, на браслет. Затем закрыл глаза. Дню хватило тревоги. Для него всё закончилось. Цена уплачена. Уроборос.
1
Скамейка заметно подросла. Аня наложила проекцию за мгновение: предыдущее посещение поверх настоящего. Её сеть интуитивно отразила изменения. И девушка тут же поняла, что посидеть уже не удастся. Гранитная основа скрывалась под зеленью мха и в прошлый раз. Но сейчас основание треснуло. Растения разрослись, а появившийся проём среди них заняла надземная часть муравейника. Теперь по сети трещин расползались насекомые. Кишели и разбегались в череде дел. Совсем не обращали внимания на незваную гостью. Местами их зернистый поток вырывался из камня. И, скорее всего, уходил в сети других холмиков. Во множество множеств, слившихся в единую сеть колоний. Аня могла и хотела подойти ближе, посмотреть и пощупать часть структуры. Само зрелище уже завораживало, способное затянуть на часы, если бы не прочие насекомые. Ни химия, ни излучение не отгоняли самых настырных кровопийцев. Комары и слепни всё равно настырно сновали рядом.
Девушка отмахнулась в очередной раз от противного писка. Отвернулась и продолжила разбирать вещи в вертолёте, просчитывая время. Всё-таки в графике не находилась дополнительная пара дней на анализ насекомых — дома накопилась необходимая рутина. Заканчивать дела следовало сегодня, да ещё и спешно. Оставалось не так много полезного времени от светового дня. Несколько часов до того, как ночь накроет собой всё сущее вне искусственного освещения. До демонстрации повальной настоящей темноты, отбрасывающей все сомнения о наличии заметных следов цивилизации.
Закончив с амуницией, Аня подняла голову к небу и смахнула локоны с лица левой рукой. Полдень миновал. В замершей и совершенно пустой части города разносилось только жужжание насекомых и пение птиц. Зелень под ногами вокруг изредка уступала место просветам, мозаике из остатков дорожного покрытия. Полотно пропадало под ногами и появлялось вновь. Сверхпрочные дороги утопали в траве, потому что не обслуживались в этой части города. До сохраняемого машинами работающего островка цивилизации раскинулись заброшенные человеком, преимущественно зелёные улицы протяжённостью в пару километров. Но оставленные на растерзание временем элементы инфраструктуры находились и здесь под достаточным мониторингом.
Общая сеть автономно осматривала высотные конструкции на необходимость демонтажа или точечной перестройки. Проверяла структуры на постоянной основе, чтобы переплетения небоскрёбов не нанесли урон поддерживаемой резервной территории обломками или отголосками ударов при массовых падениях. Участие живых людей в процессе не было обязательным, но Ане всегда нравилось вертеть головой среди вереницы свежих запахов и оттенков. Эмоции и впечатления занимали девушку. Поэтому она снова и снова включалась в живой мониторинг. Начинала осмотр с центров и отходила в самую гущу. Смотрела по сторонам и под ноги, выискивала самое
