Семейка (СИ) - Ульяна Каршева
…Ангелика Феодоровна поймала мгновение, когда внук погрузился в изучение следующих двух перевёрнутых карт. Уголок её чуть сосредоточенно сжатых губ дёрнулся.
…Алик делал открытие за открытием, в иных случаях даже не обращаясь за помощью к бабуле, как она и предложила для последнего расклада. Например, он заметил: если долго присматриваться к одной из фигур, то она не только обретает определённые, узнаваемые черты, но как будто даже приближается. Он ещё хотел уточнить у Ангелики Феодоровны своё наблюдение, как вдруг среди уже привычного мельтешения его внимание привлекла знакомая фигурка в белом.
Машинально приблизил её, горя любопытством и радостью, оттого что многие вещи становятся податливыми для него и сразу постижимыми.
И хмыкнул, узнав.
Осторожно скосился на бабулю. Та сидела, всё так же опираясь на подушки, но не без дела: раскладывала свои карты.
Ощущая восторг охотника, Алик уже не только приблизил фигурку в белом, увеличив её, но и заметил: она двигается. Очистил вокруг фигурки пространство. Та-ак. Это точно она. Валерия, как там её… Батьковна. Улица? Снежно вокруг. Спускается по лестнице здешнего крыльца. Собирается домой? Значит, она ещё здесь, в доме?.. Вот остановилась.
Алик чуть не вспотел от переживания, когда до него дошло: кажется, картами он может отслеживать ближайшее будущее, которое произойдёт через несколько минут?
Резко собрав колоду и бережно сунув её в коробку, Алик поднял глаза. Пожилая дама продолжала рассматривать личный расклад.
— Бабушка! — негромко позвал Алик. — Я, пожалуй, пойду.
— Иди-иди, милый, — ласково отозвалась Ангелика Феодоровна, не отрываясь от своего гадания. — Ты у меня молодец. Я рада, что мой дар так сильно передался тебе. Иди-иди, Алик, отдохни.
…Когда юноша закрыл за собой дверь, Ангелика Феодоровна пробормотала, глядя на её светлый прямоугольник:
— Иди, милый. Это, конечно, необязательно. Ну а вдруг получится?
…Чуть не свалился, пока на бегу натягивал куртку. Выскочил на крыльцо и побежал к другому корпусу дома. Побаивался немного: а если уже не успел?
Но, когда добежал, фигурка в белом всё ещё еле-еле плелась от крыльца к машине. В сумерках пасмурного неба, когда снег, пока что лениво летевший с неба, набирал плотность, фигурка эта казалась частью унылого дня. И Алик бросился за ней:
— Белоснежка, подожди!
Фигурка вздрогнула и обернулась. Не сбавляя скорости, Алик добежал до неё и остановился, почему-то весьма счастливый. Сейчас, когда стоял близко и тени наложились на её лицо, подчёркивая черты, он рассмотрел девушку и снова радостно улыбнулся: слегка округлое лицо, сердитые небольшие глаза и рот, который, будучи ненакрашенным, почти пропадал, если смотреть издалека. И на небольшой, такой же сердитый, как почудилось, носик залепилось несколько снежинок, из-за чего Алику страшно захотелось погладить его кончик, чтобы убрать мокреть. Ведь эта мокреть мешала девушке, потому что она постоянно дёргала носиком.
— Чё лыбишься? — огрызнулась Валерия. — И чё те надо?
— Проводить тебя хотел, — объяснил Алик, шагая с ней по узкой тропинке и старательно оставляя для Валерии натоптанную часть, а сам иногда поневоле оступаясь в рыхлый снег.
Девушка из-за его внезапных отступов и сама вздрагивала, будто боясь, что следующим её шагом будет в сугроб.
— Зачем тебе меня провожать?
— Я же сказал — захотелось, — улыбнулся он, не сводя с неё взгляда: она так потешно сердилась! Так потешно, что хотелось ещё и взять её под руку и вести вперёд. Хотя нет — вперёд не хотелось. Там стояла машина, в которую она вот-вот сядет и уедет.
Валерия прошагала ещё немного пути, прежде чем снова остановиться. Постояла к нему спиной, а потом повернула к нему голову и велела:
— Отстань!
— Почему? — удивился Алик. — Ещё несколько секунд — и ты уедешь. Почему тебе не нравится, что я решил тебя проводить? Ты симпатичная, интересная, мне нравишься. Почему я должен отставать от тебя?
Девушка как-то неопределённо похлопала глазами на него, а потом молча двинулась к машине. Чтобы не раздражать её, Алик последовал за ней, шагая уже не по обочине тропки, а следом. Очутившись возле машины, Валерия снова застыла перед дверью, а потом спросила:
— И всё-таки — зачем?
— Я впервые вижу, как белый цвет идеально идёт девушке, — пожал плечами Алик. — Сначала мне показалось это интригующим, а потом я увидел тебя ближе… — чувствуя себя дураком, он всё же вновь улыбнулся, — не поверишь — я был готов драться со всеми гномами, которые бы тебя защищали! Честно!
— Ты издеваешься, — монотонно сказала Валерия.
— Белоснежка — нет! — категорично ответил Алик. — Мне очень хочется познакомиться с тобой, но приставать я не буду, если тебя это злит.
Она открыла дверь и села в кресло водителя.
Прежде чем она хлопнула дверью, Алик быстро спросил:
— Ты часто приезжаешь сюда? Приедешь завтра? Приезжай!
— Да зачем тебе?! — выкрикнула девушка и захлопнула дверь.
Но сверху окно было немного открыто, так что Алик чуть не скороговоркой поспешно выпалил:
— Здесь обалденный сад! Погуляли бы! А то бы и снова устроили гонки на лыжах и на машине! Мне понравилось! А тебе, Белоснежка?
— Дурной какой-то, — равнодушно сказала Валерия и отвернулась от окна.
Машина, постепенно разгоняясь, покинула двор бабулиного поместья и выехала на дорогу за его пределами. Алик, наверное, с минуту брёл за ней, а потом, когда «бентли» начал слишком быстро удаляться, встал на дороге и… помахал рукой.
«Надо расспросить бабулю подробнее, что это за Валерия», — решил он.
Машина пропала в серой мгле неторопливого снегопада, а он всё смотрел ей вслед и улыбался. Впервые он так «запал» на девушку. На его факультете студенток было мало — всё-таки физмат считается мужским. Но, даже встречаясь со знакомыми девушками в стенах университета, приветливо кивая им при встречах, Алик никогда не чувствовал странного впечатления, о котором, бывало, читал в книгах. О впечатлении собственника. А сейчас оно появилось. Причём это собственничество выражалось только в нескольких словах, которые постоянно крутились в голове: «Однажды мы будем вместе!»
Пока дошёл до крыльца, хмыкнул. Что-то вдруг начало точить его странное, какое-то… неудобное и даже неприятное.
И тогда мысли повернули не в самом лучшем направлении.
А если эти высокопарные, крутившиеся в голове слова — всего лишь итог его не вполне оправданной эйфории? И, кстати, почему он вдруг так решил — о собственничестве? Это ведь не результат его гадания.
