Семейка (СИ) - Ульяна Каршева
Ноги неожиданно так дрогнули, что она поспешно присела на корточки, опираясь спиной на стену. Обхватила колени руками и, постукивая зубами, зашептала:
— Ну и что? Я же не гордая, как те дамочки… Посижу — подожду, пока найдут. Ну и пусть потом смеются. Главное — вытащат меня отсюда… Точно же?..
В следующий миг она завизжала от ужаса: прямо напротив неё, явно на полу, резко засветились пронзительно-красные огоньки! С горошину, но такие яркие!
Голос сорвала, пока визжала…
Когда пришла в себя от страха, уже поднялась и, быстро-быстро уходя от жуткого места, рукой нащупывала стену. Оглядывалась, дрожа от пережитого — глаза-горошины (крыса небось!) погасли, дрожа от обиды: никто не прибежал на её отчаянный крик! Шаркая подошвой ботинок по деревянному полу, чтобы не врезаться в стену или дверь, а то и в оставленную посуду, она не замечала, что начинает заикаться…
И снова закричала, когда в кромешной тьме ботинком ткнула во что-то мягкое, но тяжёлое. Дальше она ничего не помнила. Знала только, что обхватила себя за плечи и только подвывала, плача и не зная, что делать, потому что красные, будто подсвеченные изнутри горошины, словно умножаясь в числе, окружали её со всех сторон, подбираясь медленно, но неуклонно всё ближе и ближе к её ногам, которые предательски подламывались… А бежать куда-то по этим красным глазам, представляя, как они лопаются под ногой…
Темноватый свет вспыхнул в коридоре так, что Алька снова отчаянно закричала, воспринимая любую неожиданность как неминуемую опасность.
Ей в ответ закричали что-то вопросительное.
И она разрыдалась, уткнувшись в ладони, потому что её ужасала сама мысль, что она пойдёт куда-то — в этом полусумрачном коридоре, полном, как она была уверена, крыс-людоедов. И не могла откликнуться, потому что даже этот нормальный крик с вопросом вызывал в ней страх: а вдруг это ещё что-то кошмарное?!
Она чувствовала, как пол сотрясается под чьими-то ногами — того, кто бежал к ней. Она признавалась себе, что просто не может посмотреть на то, что происходит…
И ей повезло только в одном: она лишь раз дёрнулась, когда её жёстко взяли на руки и подкинули так, чтобы носом она ткнулась в чью-то грудь. Этому — тёплому и сильному, она доверилась.
— Что случилось? — спросили над её головой. — Как ты попала в этот коридор?
Но зубы стучали так, что она не сумела выговорить ни слова. И Алька ещё больше съёжилась, пока её выносили из мрака, из полутьмы, из тёмного освещения — к свету.
А потом её поднимали и поднимали, а она отворачивалась, не желая смотреть, и жмурилась, хотя дрожь постепенно проходила…
— Что с ней? — раздался знакомый старческий голос. — Что случилось?
— Пока не знаю, — отвечал тот, что нёс её. — Но она каким-то образом попала в переход. Я нашёл её там, потому что пространство перехода начало волноваться.
— В кресло! — скомандовал старческий голос. — Алика, ты слышишь меня? Сейчас тебя положат в кресло.
Девушка затряслась в испуге: её хотят положить в кресло, но тогда она… Тот, на чьих руках она оказалась, начал наклоняться, намереваясь выполнить свою… угрозу. Почуяв это движение, Алька крепко обняла его, жёстко сцепив ладони за его шеей в замок. Теперь она упиралась носом в шею своего… спасителя.
— Она меня не отпускает, — тихо сказали над головой.
— Довели девочку, — проворчал старческий голос. — Садись с ней сам. Подождём немного, пока успокоится. Где Алик? Почему оставил сестру? Куда он делся после занятия со мной?
— Кажется, он снова вышел прогуляться по саду.
Сначала было тихо, только отчётливо тикали где-то высоко часы.
— Она нас слышит? — спросила Ангелика Феодоровна — Алька начала узнавать голоса её и того, на чьих коленях она теперь вынужденно лежала.
— Слышит, но некоторое время реагировать не может. Слишком напряжена.
Она и правда слышала, но не всегда могла понять значения вполне знакомых слов.
А потом внутри начала уходить тошнота, и девушка стала понимать: она не только сидит на коленях мужчины — она чувствует запах его тёплой кожи, ощущает, как его пульс бьётся в её щёку. Или наоборот…
И завозилась.
— Пусти! — сердито от смущения велела она, расцепив стиснутые пальцы, мокрые от напряжения. И как только почувствовала, что они мокрые от пота, вспыхнула от стыда — да ещё на его шее оставила следы!
Ничего, он не рассердился.
Игорь, всё ещё удерживая её на руках, встал вместе с ней и наконец перевалил — усадил её в кресло, как и было предложено ему сначала. И тут же отошёл, словно стараясь не смущать её своим присутствием.
— Как ты оказалась в коридоре? — жёстко спросила Ангелика Феодоровна. — Ты бродила по дому? Хотела осмотреться?
Алька помотала головой. Дышать становилось легче. Мысли, как и чувства, постепенно приходили в норму. Вопрос прабабушки заставил задуматься и вспомнить.
— Нет, — уже слабо покачала она головой. — Я не бродила. Я подумала, что скоро обед, и хотела помочь в том корпусе с готовкой. Мне на кухне велели мыть посуду, а потом отнести её в кладовку.
— Кто велел? — резко спросила хозяйка дома.
А Игорь, стоявший у двери, насторожился, словно готовый бежать куда-то.
— Там их три было. Они готовили, а я — вот, посуду… — виновато сказала Алька. — Я не помню — кто.
— Дурищи… — сквозь зубы прошипела Ангелика Феодоровна. Посидела, помолчала, а потом кивнула Игорю: — Адриана ко мне.
— Но обед уже начался, — напомнил домоправитель.
— Но через тебя не передашь же, — криво ухмыльнулась Ангелика Феодоровна. — Ты ж интеллигентный у нас, не выговоришь.
Игорь потупился.
Сжавшаяся в кресле и втихаря тащившая с его спинки брошенную кем-то шаль, Алька только беспомощно смотрела на них.
Игорь вышел — звать старшего сына хозяйки.
— Я… никогда такой слабой не была, — тихонько сказала девушка, наконец укрыв плечи шалью. — Что там такое? Ну, в том коридоре?
— А ты никогда слабой и не будешь, — резко ответила старуха. — Пока снова в тот коридор не попадёшь. Гнилой он. Скверной магией насыщен, чтобы выжить нас из дома. Я рассчитывала, что вы с братом не увидите его, пока учёбой не организуете собственную магию до приемлемого уровня. Ан на вот тебе. Эти дуры устроили-таки гадство. Не понимают, что сами себе подножку устроили.
Краткий
