Формула власти. Новая эпоха - Анастасия Поклад
Гера в который раз изучил здоровенное зеркало и подумал, что Теньку неплохо бы от него изолировать. Глядишь, перестанут звезды мерещиться.
— А как она выглядит, твоя звезда?
— О-о, — протянул сумасшедший изобретатель не просто мечтательно, но и восхищенно. — Она такая… такая! Неземная, словом. Увидишь ее, и сам поймешь.
— Она сейчас явится? — осторожно уточнил Гера.
Тенька глянул в окно, на клонящееся к горизонту солнце.
— Не-а. У нас условлено после заката. Она поначалу стеснялась, а теперь приходит каждый вечер и остается до утра. Вообрази: она понимает мой почерк! И еще знает функции линейных интегралов, вплоть до самых неприличных. Видал, как бумаги разобрала? Сказала, раздобудет печатный станок и превратит мои каракули в книги.
— Тенька! Печатный станок в эту комнату не влезет.
— Я ей тоже так сказал. А она смеется и говорит, что у нее есть такой, который поместится на ладони. Интересненькая штука, вот бы поглядеть! А уж как она уболтала меня приколотить эту крокозяброву полочку для реактивов, я сам не пойму! Представляешь, заявила, что мне надо правильно питаться…
— Вот, — проворчал Гера, — даже звезда с неба это признает!
— …И теперь таскает мне в баночках сбалансированную пищу…
— А это еще что такое?
Тенька пожал плечами.
— Крокозябра ее знает… Еда как еда. Может, из-за баночек? Но вкусненько! Я теперь и к твоим поесть почти не спускаюсь. А Лерка, кажется, решила, будто я вздумал себя уморить. Сестра, что с нее возьмешь! Не думаю, что они поладят. Звезда слишком далека от Леркиных правил морали. Ну, знаешь, она считает, что женитьба — это стариковские бредни, в молодости надо брать от жизни всё, гулять до упаду, делать карьеру. Женщины должны быть сильными и независимыми, уметь за себя постоять…
— А мужчины тогда зачем? — удивился Гера.
— Не знаю, — отмахнулся Тенька. — Наверное, чтобы таскать им в баночках сбалансированную пищу и разбирать бумаги.
— Чушь какая-то, — пробормотал Гера, в который раз оглядывая прибранную комнату. Что бы это ни было, но рассудок другу оно подвинуло знатно.
* * *
Гера проговорил с Тенькой до самого заката, но ничего вразумительного не выяснил. Единственное, что он смог понять из путаных рассказов, перемежаемых научными терминами и бытовыми подробностями — «звезда с неба» виделась стукнутому от тучу Теньке кем-то вроде живой девушки неописуемого вида, причем в эту самую девушку друга угораздило неслабо влюбиться. Во всем прочем Тенька был прежний, и поэтому оставалось надеяться, что совместными усилиями родных и близких они сумеют преодолеть этот его заскок. Поставили же Теньку на ноги после удара молнией! И сейчас помогут прийти в себя. Надо только сговориться с Климой и вызвать из Фирондо сударыню Налину Делей.
Но сразу сговориться с Климой не получилось. Обда прибыла поздно вечером в сопровождении небольшой толпы подданных, отказалась от ужина, выставила из кухни хозяев, Лернэ и охранников, зажгла там все имеющиеся в доме свечи, разложила на столе несметное количество бумаг и устроила совет.
Гера занял почетное место по правую руку обды, слева расположилась Ристинка, все же приехавшая на радость Лернэ. Далее сидели Гулька, штабные и новый казначей, то и дело вытирающий капельки пота, обильно струившиеся по ранней лысине.
С казначеями Климе не везло. Никто из них не мог следить за бюджетом так же хорошо, как она, а право делать это хоть немножко хуже избранница высших сил ни за кем не признавала. Опытные казначеи Фирондо и других крупных городов привыкли подворовывать, а когда Клима немилосердным методом топора и веревки объяснила, что воровства не потерпит, те вовсе перестали идти к ней на службу, предпочтя сомнительные прелести военных походов своим теплым домам на западе страны. До поры Клима оставила их в покое, лишенная времени на очередные внутренние разборки, а вопрос с блюстителями казны снова стал открытым. Обда не могла, как прежде, проводить сутки напролет за пересчетом денег, а между тем казна разрослась, и учет требовался строже. Перебежчикам из Ордена Клима пока не настолько доверяла, а люди со стороны не имели должного образования.
Нынешний казначей был восьмым по счету и происходил из рода придворных прежней обды, настолько древнего и затаившегося, что потомки былых аристократов попрали семейные традиции и предпочли гордое, но нищенское существование на задворках страны низменной, но прибыльной торговле при Ордене. Именно за деловую хватку Клима и приблизила его к себе, расщедрившись на высокий пост. Но управляться с делами лавки, пусть преуспевающей, и ворочать бюджетом молодой державы — не одно и то же, поэтому новому казначею приходилось туго. Вдобавок, добрые люди успели ему рассказать о печальной участи предшественников (особенно проворовавшихся), и теперь, глядя на обду, бедняга покрывался потом и начинал немного заикаться. Клима выжидала. То ли верила, что казначей сумеет себя преодолеть и подчинить непокорный бюджет своей воле, то ли пока не нашла равноценную замену.
— …Три доски разбиты в щепу, — скороговоркой докладывала Гулька. — Пятнадцать сгорело, шесть на починке, еще одна летает плохо, высшие силы ведают, почему. Я-то на нее стала, а она туда-сюда, и не шелохнется больше! Ратька с пятого отряда говорил, что его кум, когда ездил на Холмы к своей двоюродной бабушке…
— Короче, — перебила Клима.
— Да куда короче-то! Так вот, у этой бабушки сестра свекрови…
— Гулька!
— …Работает в сильфийском ученом доме, где доски делают. И там, как говорят, на сотню досок всегда одна нелетучая приходится! Так что, обда Климэн, ты как знаешь, а следующую партию надобно поштучно проверять, а то сильфы-то нам-то втюхают, тридцать четыре смерча на них! Я вот на четверть сильфида, подвох не чую, а вот, говорят, в третьем отряде товарищ брата жены второго стрелка…
— Гулька!
— …Он, сказывают, натуральный сильф! — на остатках дыхания выпалила девушка. — Ежели его привлечь…
— Чтобы он на своих доносил? — скривила губы Ристя.
— Так мы не за бесплатно! — не растерялась Гулька. — А чего ему? Он, говорят, среди людей уж лет
