Роман Мискин - Амулет Святовита. Первая часть.

Лиго, смеясь, подмигнул Пеколсу:

- Будешь жаловаться, Прок, я скажу дяде, что ты вообще все время только своей алхимией и занимался - а на меня времени у тебя не было вовсе. Вот уж влетит тебе! Будешь тогда знать, как хныкать.

- Барин, да за что же так-то? - Пеколс выпучил глаза.

Но Лиго рассмеялся, хлопнув его по плечу:

- Так что ты там говорил насчет трапезы? Будем восстанавливать твое доброе имя в глазах дядюшки Брыля?

И Лиго вдруг явно ощутил, как засосало под ложечкой, и он действительно проголодался. Лишь только он это подумал - как раздался стук в дверь.

- Кто там еще? - недоуменно спросил он, глядя на Прока.

Тот быстро шагнул вперед и широко распахнул двери. Маленький белобрысый барздучонок испуганно таращился на него своими светлыми глазенками и, переминаясь с ноги на ногу, только и смог промямлить, отчаянно заикаясь:

- Там это, сударь... к столу просют!

И, шмыгнув носом, несколько попятился от двери - и вдруг, ни с того, ни с сего крутнулся волчком и дунул вниз, затарахтев по полу огромными деревянными башмаками.

Лиго рассмеялся, перешагнул порог и, плотно прикрыв дверь, стал спускаться, оставив слугу разбираться с огромными лужами на полу.

Гостиный зал представлял собой огромную длинную комнату с пылавшим в дальнем углу камином, несколько низковатую, ежели для человека, но приходившуюся в самый раз для самих земников. Несмотря на то, что вечер еще полностью не наступил, барздуки плотно притворили все ставни: единственным источником света служили алые сполохи пламени, нет-нет, да и вырывавшиеся из очага. В их красноватых призрачных отблесках, загадочно мерцавших на вороненой стали дедовских доспехов вдоль стен, старинные вышитые рисунки изрядно побитых молью гобеленов казались живыми существами, норовящими шагнуть со стен прямо в комнату.

Прямо посреди залы располагался длинный дубовый массивный стол, упиравшийся в пол едва ли не целой дюжиной толстенных резных ножек. Во главе стола стояли колченогие тяжелые кресла красного дерева - для земников знатных; а дальше громоздилась гурьба лавок сосновых попроще, отполированных до блеска задами барздуков менее знатных за времена долгих пиршеств в этом зале. Весь стол был заставлен яствами с чисто земниковским хлебосольством и гостеприимством - от одного лишь их вида в животе у Лиго предательски заурчало. Посередине царски расположились запеченные молочные поросята с жареной зайчатиной, перепела, утки и другая пернатая дичь, метко подстреленная на охоте и искусно приготовленная на кухне поместья, томно истекающая жиром белорыбица, еще утром резвившаяся в речных плёсах, соленые грузди, сопливые маслята, моченые яблоки, пироги с пылу-жару и другая всевозможная снедь. Вокруг всего этого поварского разнообразия теснились цветного стекла чаши, серебряные кубки, резные ковши, плетеные бутыли и корчаги, хранившие в своих толстых животах различные настойки, наливки, узвары, сбитни, вина с медами и брагами, и еще бог его знает что. Всё это пахло, парило, дымилось, источало тонкий аромат и звало к себе.

Однако наваждение заставленного яствами стола было прервано каким-то горластым и востроглазым мальцом из тех, что день-деньской околачиваются по заборам да стрехам домов. Один из них еще издали заприметил вереницу всадников и примчался доложить:

- Гости едут!!!

Брыль радостно крякнул и заторопился во двор. Магда и остальные барздуки за ним, увлекая с собой по пути Лиго.

Бубиласы с давних времен были соседями Бирзулисов и жили неподалеку, занимаясь разведением пчел и бортничеством. Само родовое прозвище их, происхождение которого порядком подзабыли другие земники, растерявшие от своего древнего наречия большую часть слов, означало не то "круглые", не то "пышные". Да и сами Бубиласы как нельзя кстати соответствовали ему - все как на подбор пухлые добродушные толстяки, однако далеко не увальни и лентяи, как могло показаться на первый взгляд. А уж сам вирсайт ихний, Бортень то есть, был самым что ни на есть взаправдашним Бубиласом - эдакая бочка на коротких ножках-чурбаках, нос клубнем, щеки оладьями, на толстое чрево ниспадает пышными складками густая темная бородища. Самый вид этого непомерно раздавшегося вширь и упитанного сверх меры барздука внушал и улыбку, и некоторое благоговение одновременно. Однако при всей своей внешности ум его отличался необычайной живостью и остротой, а движения его, несмотря на некоторую грузность, были ловки. За всю свою жизнь Бортень перебывал в несметном количестве приграничных схваток, и горе было той нечисти, что попадала ему под руку под его тяжелую боевую секиру. За свой многолетний воинский опыт вирсайт Бортень и был избран земниками новым воеводой три года назад, ибо со смерти Лютня эту почетную, но крайне хлопотную и опасную должность более года никто из барздуков так и не смог выдюжить. Однако Бортень подошел как нельзя более кстати, и вот уже несколько лет подряд на ежегодном Вечевом Круге ему снова и снова вручали окованную серебром булаву воеводы. Готовился он принять ее в очередной раз и этим летом.

Под стать своему предводителю были и другие земники этого семейства, трусившие следом на своих крепких мохноногих лошадках.

- Мир и благо этому дому! - изрек трубным гласом Бортень, как только голова его лохматого лошака оказалась в воротах. Пыхтя и отдуваясь, он стал слазить с седла. Ему было кинулись на помощь несколько земников из числа помоложе, но он отстранил их одним только взглядом, сердито сверкнувшим из-под насупленных бровей:

- Вы что же это, живчики голопятые, меня посрамить удумали?

И, величаво передав поводья подвернувшемуся под руку слуге, грузно закосолапил в сторону Брыля и Магды.

- Ну здравы будьте, соседушки! - загудел Бортень.

- И тебе поклон, воевода! - улыбнулся Брыль. - Тебя, сосед, как я погляжу, еще больше вширь разнесло на твоих медах. Иль тебя пчелы так покусали?

- Тебе оно, милейший, знать и ни к чему. Ты тоже, ежели поглядеть, супротив своих лет в весе прибавил. Видать, матушка Магда из кухни от своих стряпух - ни ногой!

И Бортень весело подмигнул хозяйке.

- Это я-то? Охо-хо-хо! - сказал Брыль. - Ты мне лучше скажи, сосед, от какого меду такое пузо, как у тебя, бывает-то?

- Чрево не от еды - а для еды, - заметил Бортень, важно подняв палец.

- А не много ли, сосед, на одного старого земника приходится? И здоровьем ты не обижен - да и на язык, как я погляжу, до сих пор скор?

- Какие телеса - такие и словеса, - отрезал Бортень, грозно насупив брови, но больше для виду, в душе чрезвычайно польщенный словами Брыля.

Все эти беззлобные шутки давно уже вошли в привычку у двух старых товарищей, живших бок о бок не один десяток лет. Отсмеявшись, Бортень наконец-то соизволил обратить свое внимание на окружающих - и увидел Лиго.