Роман Мискин - Амулет Святовита. Первая часть.

Сам Брыль был земником в летах, годков на пятнадцать старше самого Лютня. Когда-то, пару десятков лет назад, когда в Брыле и прыти, и молодости было побольше, чем сейчас, он был в одном лице и оруженосцем, и охранителем Лютня. А еще ранее, когда знаменитый воевода Лютень еще и воеводой-то не был, Брыль обучал своего троюродного младшего братца как правильно кистень в руке держать да как вражеские следы выискивать, а также всякой другой воинской премудрости. И много позже Брыль неотступной тенью следовал за Лютнем, прикрывая его со спины, и в гуще схватки частенько выручал своего брата от подлого удара исподтишка или трусливой стрелы из засады. С годами, однако, Брыль здорово сдал - прибавил в весе и обрюзг, стал немного туговат на ухо и менее проворен, да и силы в нем поубавилось. Когда-то еще он, поднатужившись так себе, рвал конские подковы на глазах изумленных людей в совместном походе, а сейчас его еле-еле хватало на то, чтобы согнуть и разогнуть железный прут толщиной в палец. Однако на руку старый вояка по-прежнему был тяжел - и ежели даст кому-нибудь слегка подзатыльника, тот кубарем летит на целую сажень. Рассказывали всякие смешные истории про то, как подвыпивший Брыль выносил на кулаках чем-то не угодивших ему кузнецов из людей в корчме, считавших полуросликов барздуков не достойных даже внимания, или про то, как он спас самого Великого Князя, когда его понес взбесившийся конь - Брыль просто схватил вороного за ногу. Князь вылетел стрелой из седла прямо в кусты репейника и долго потом, смеясь, оруженосцы выбирали из него колючки, а вот с конем было хуже - не рассчитавший силы земник чуть было не оторвал ему ногу, и хотя ее вправили, жеребец еще долго хромал на нее. "Что было, то было",- вздыхал Брыль, вспоминая молодые годы, ибо к старости ему только и оставалось, что воспоминания. Так что даже если бы его жена Магда и вздумала перечить своему муженьку, то уж Брыль, скорый на расправу, смог бы как-нибудь совладать с этой бедой. Досужие языки поговаривали, что иногда Брыль отучивал свою властную женушку командовать им, хорошенько поколачивая ее, дабы выбить излишнюю дурь. А потому после такой науки в их семействе царили мир и благодать - на зависть всем соседям.

От ратных дел Брыль отошел уж давненько, часто подменяя Лютня на хуторе. И воевода был всегда спокоен за родные Пригорки - его братец славился в округе своим крутым нравом и спуску неповоротливым и ленивым не давал. А в случае чего мог и надежно оборонить поселение от непрошеных гостей - волков-оборотней или иных каких шатунов-лиходеев. Многолетние хозяйские хлопоты сделали Брыля строптивым и даже вредным старым ворчуном, и от его недреманного зоркого ока не укрывалась даже маломальская оплошность.

Вот и сейчас вирсайт вместе со своей ненаглядной супружницей устроили очередной разгон стряпухам, не поспевавшим со снедью. Взмыленные куховарки метались от печи в погреба и кладовки, а между ними колобками катались Брыль и Магда, подгоняя зазевавшихся - времени было в обрез, а скоро и совсем уж свечереет.

- Вот я вас! - напоследок пригрозил Брыль и ринулся во двор, оставив Магду присматривать за кухней дальше.

В воротах пастухи, загонявшие с опушек зайцев, устроили настоящее столпотворение. Длинноухие русаки прыгали один другому на спину, превратившись в мохнатый клубок, который никак не мог протиснуться в ворота, а пастухи оттаскивали друг друга за шивороты и пояса, норовя первыми попасть во двор хутора.

В один миг суровый дядька смерчем налетел на бранящихся и без разбору, не выясняя, кто прав, а кто виноват, накостылял всем попавшимся под руку. Наведя порядок и здесь, Брыль какой-то миг смотрел, как ополоумевшие пастухи загоняют зайцев по клеткам, а потом помчался в гостиную, пыхтя и отдуваясь, мимоходом цыкнув на чересчур раскричавшихся детей, игравших во дворе, от чего те вмиг разлетелись испуганной стаей воробьев по углам и закоулкам. Вскоре из гостиной залы тоже раздалось недовольное брюзжание везде поспевавшего Брыля. Наконец раскрасневшийся от волнения и спешки, а больше от неповоротливости слуг и работников, Брыль снова заторопился мимо ворот в кладовую.

- Где этот лодырь и бездельник Томас? - ворчал Брыль на своего родного внука, поспешая через двор. - Неровен час, нагрянет раньше сроку новый воевода, батюшка Бортень - тогда всем задаст жару за нерасторопливость! Да и перед племянником стыдно будет - почитай, сколько лет кряду не виделись-то? А этот сорвиголова все по лесам да по оврагам шатается со своей дудкой, того и гляди, всех зайцев порастеряет - а вот себе найдет... чего-нибудь на свою голову! Ну как появится он - я вмиг с него шкуру спущу!

И словно в подтверждение его слов из рощи раздались веселые звуки свирели, а в ворота гурьбой влетели зайцы, подгоняемые сзади молодым пастухом, радостно смеявшимся во все свое запачканное веснушчатое лицо. Испуганные зверьки своим ошалелым напором сбили с ног старого Брыля и прыснули во все стороны по двору, устроив очередной бедлам. Старик шлепнулся и только и успел, что охнуть, придумывая на ходу всевозможные кары и готовясь их извергнуть на пастуха, как от тех же ворот раздался звонкий смешливый голос:

- Вот так-так! Ты всегда так встречаешь гостей, дядюшка?

И в этот самый миг Лиго на своей малорослой мохнатой лошадке, обвешанной нехитрыми ученическими пожитками, въехал во двор. Следом поспевал Прок Пеколс, тихо насвистывая себе под нос какую-то веселую песенку.

Брыль замер, восседая в пыли прямо посреди двора, и очумело воззрился на голос приезжего, словно не веря своим глазам. А тот спокойно улыбался в свою курчавую молодую бородку.

- Так принимаете гостей или нет? - усмехнулся Лиго и спрыгнул с седла. - Здравствуй, дядюшка!

- Батюшки мои! Хвала светлому и тресветлому солнцу! - радостно охнул Брыль, приходя в себя и, кряхтя, бросаясь навстречу. - Принимаем, принимаем гостей!

Грузно облапив приехавшего в свои медвежьи объятия, да так, что у того чуть ли не все косточки захрустели, Брыль трижды звонко чмокнул племянника в щеки и, повернувшись в сторону дома, закричал:

- Эй вы, бездельники и ротозеи! Молодой хозяин приехал!!!

И в тот же миг захлопали ставни и двери, поместье словно взорвалось радостными криками, и десятки ног, обутых в деревянные башмаки, громко зацокали по огромному дому. Земники, и стар, и млад, вывалились оживленной толпой и заспешили к воротам, окружив молодого хозяина. Лиго стоял посредине, смущенно улыбаясь и не зная, как вести себя с этой радостной оравой, переводя взгляд с одного на другого. А вокруг него добродушные, улыбавшиеся во всю ширь своих крепкозубых ртов краснощекие лица оживленно галдели всё громче и громче, перебивая друг друга. Со всех сторон посыпались радостные приветствия и дружеские восклицания. Каждый норовил протиснуться поближе и хотя бы одним пальцем дотронуться до молодого хозяина, и через несколько мгновений земники настолько плотно обступили его, что Лиго с трудом мог пошевелиться.