Роман Мискин - Амулет Святовита. Первая часть.

- Тише, тише вы! - закричал Брыль. - Еще, неровен час, задушите его!

Шум и гам немного улеглись, и тогда Брыль, отпустив свои объятия, сделал шаг назад и сказал, оглядывая племянника:

- Ну, здравствуй еще раз! Хорошо ли доехал?

- Фух, здравствуй, дядюшка! - охнул Лиго, потираясь после железной хватки Брыля. - Силён ты, однако, как я погляжу. Не растерял еще старых ухваток?

- А вот ты, племянничек, жидковат что-то стал, однако, - заметил Брыль, быстро окинув взглядом Лиго. - Худой ты какой-то весь, измученный. Отощал, поди, на своей науке-то? Гляди-ко, наука не пирог - не всем идёт впрок!

И дядюшка еще раз так тиснул на радостях своего племянника, что тот только крякнуть и успел.

- Ну, ничего. Откормим мы тебя непременно - так что ты быстренько у нас станешь похож на заправского земника, каковым тебе и полагается быть!

И, поворачиваясь к Пеколсу, сердито спросил:

- А ты куда смотрел, старый оболтус? Тебя-то зачем к дитяте приставили?

Прок молча развел руками и намеревался было что-то сказать в свое оправдание, но Брыль уже отвернулся, махнув на него рукой: что взять-то с него?

В этот миг из кухни кудахчущей квочкой вылетела матушка Магда.

- Здравствуй, тетушка! - воскликнул Лиго, обнимая ее.

Та заохала и запричитала, прильнув к нему.

- Ну, будет, будет! - ворчал Брыль, оттесняя ее. - Развела здесь, понимаешь, телячьи нежности. Дай хоть с дороги прийти в себя!

И, подхватив племянника, он потащил его внутрь, окруженный шумной толпой своих сородичей, которые то и дело радостно вертелись вокруг. Затем их внимание полностью переключилось на чудака Пеколса - его похлопывали по плечам и спине, приговаривая при этом "Эгей, Прок!" или "Старина Пеколс!" А какая-то старушка даже умильно прослезилась, радуясь приезду гостей и утирая мокрый нос залатанным разноцветным передником.

Во всей этой веселой суете и толкотне Лиго совершенно растерялся - он, вроде бы привыкший и к шуму, и к гаму в вайделотской школе, лишь смущенно улыбался всей своей огромной родне - и позволял себя обнимать, целовать, вертеть, встряхивать, прижимать к груди, тащить себя за руку, хлопать по спине и еще много чего с собой делать такого, что обычно случается при возвращении домой после долгой отлучки в близкий круг родных и знакомых. Краем глаза он, впрочем, заметил, как их пони под уздцы повели в конюшню расседлывать и вытирать от дорожной пыли и грязи, вежливо, но настойчиво отобрав поводья у Прока. Конечно, умным животным досталась лишь малая толика тех приветствий, что посыпались снежным комом на молодого хозяина и его слугу, однако лошадки были довольна и этим вниманием.

- А вот и твои комнаты, - объявил Брыль, распахивая двери перед Лиго. - Заходи, не стесняйся! Забыл, поди, родное поместье?

Брыль слегка подтолкнул своего племянника и, сделав широкий жест рукой, не без доли самодовольства заметил:

- Я сам лично распорядился все здесь убрать, так сказать, в твоем вкусе. И поглядывал все эти годы, чтобы всё было, как надо. Ну что, нравится?

Лиго согласно кивнул.

- Ну, давай, осматривайся, располагайся, привыкай. А я пока распоряжусь, дабы баньку тебе приготовили. Ух, и натопили ж мы ее к твоему приезду! - довольно улыбаясь, потер руки старый дядюшка. - Отвык, небось, в школе-то от парилки нашей?

Брыль живо крутнулся и исчез за дверью. По коридору вновь разнеслись его громкие крики:

- Эй, вы, бездельники и ротозеи! А ну-ка, живо вниз! Чего уставились?

Лиго осмотрелся по сторонам. Комнаты были большими и светлыми, с узорочьем, искусно вырезанном на створках дверей и потолочных массивных балках. Сосновые полы были чисто выскоблены добела; тут и там поверх них были брошены звериные шкуры. Над камином во всю длину примыкавшей стены висело старинное родовое оружие - мечи, кривые сабли, кистени и секиры Приятно пахло липовым цветом и пучками сушеного разнотравья, развешанного вдоль остальных стен. В красном углу загадочно мерцали золоченые образа древних богов, хранителей Рода, сурово и пристально смотревших на вернувшегося под отчий кров.

Земник усмехнулся, стоя посреди комнаты и смотря по сторонам. Затем подошел к слюдяному оконцу, выходящему на затерявшуюся в лесу речку Быстрицу, распахнул дубовые резные створки. Легкий предвечерний ветерок игриво юркнул в комнату, быстро промчался по ней, как давешний друг, и зашуршал пучками медового разнотравья вдоль стен.

Солнце уже постепенно клонилось к закату и нет-нет, да и грозило коснуться своими огненными лучами верхушек самых высоких сосен в лесу. Но его багровый огонь был уже не опасен и совсем не припекал, как в полуденный зной. Быстрица мерно и величаво катила свои медленные воды, и было вовсе неясно, за что же так прозвали эту ленивую лесную реку: то ли в насмешку, то ли из-за тех нескольких весенних дней, когда она, пробудившись после зимнего сна и с треском взломав свой ледяной панцирь, несется сломя голову по своему руслу, увлекая с собой в своем неистовом беге всё, что попадётся на её пути.

***

Через полчаса, посвежевший и румяный после хорошо натопленной бани, Лиго сменил свой запыленный дорожный костюм на платье знатного земника, загодя подготовленное дядькой Проком. Одел поверх древний родовой оберег из почерневшей от времени бронзы на тяжелой цепи и, немного подумав, накинул сверху на плечи старинного кроя плотный плащ, над которым наверняка посмеялись бы дворцовые щеголи из свиты Великого Князя, но которые все еще были в ходу у барздуков, живших от людей в те времена уже совсем обособленно.

- Ни дать, ни взять - вылитый княжич! - сказал Пеколс, исподволь любуясь преображению своего хозяина из замученного долгой дорогой школяра в статного красавца. - Теперь вам, сударь, можно трапезничать хоть с самим королем!

И тут же добавил:

- А то я из-за вас, сударь, уже получил хорошенькую взбучку от старого барина. Не пойму только, за что. Разве ж я не следил за вами, как положено?

Лиго, смеясь, подмигнул Пеколсу:

- Будешь жаловаться, Прок, я скажу дяде, что ты вообще все время только своей алхимией и занимался - а на меня времени у тебя не было вовсе. Вот уж влетит тебе! Будешь тогда знать, как хныкать.

- Барин, да за что же так-то? - Пеколс выпучил глаза.

Но Лиго рассмеялся, хлопнув его по плечу:

- Так что ты там говорил насчет трапезы? Будем восстанавливать твое доброе имя в глазах дядюшки Брыля?

И Лиго вдруг явно ощутил, как засосало под ложечкой, и он действительно проголодался. Лишь только он это подумал - как раздался стук в дверь.

- Кто там еще? - недоуменно спросил он, глядя на Прока.

Тот быстро шагнул вперед и широко распахнул двери. Маленький белобрысый барздучонок испуганно таращился на него своими светлыми глазенками и, переминаясь с ноги на ногу, только и смог промямлить, отчаянно заикаясь: