Светлана Зорина - Глаза тьмы

— Великие боги! Я и не думала, что такое возможно. И Айданга ничего такого не говорила.

— Да, нумады древности действительно знали и умели больше, чем мы. А делать маррунгов и обманывать Каму умел только Тунгар. Так он скрыл от потомков большую часть своих «подвигов». И не только своих. Он скрыл от нас и свой облик. Чтобы никто не сумел вызвать его, как Махтум вызвал Кинвара.

— А в списке заклинаний, который оставил Диннувир, есть запрещённые?

— Есть, — помолчав, ответила Гинта. — Есть то, при помощи которого можно заключить нафф в камень, но освобождающего заклинания нет. Диннувир не знал его.

— Выходит, его знал только Тунгар?

— Да.

— Не огорчайся. Даже если бы Тунгар не обманул Каму, мы бы всё равно не узнали это заклинание. Кама хранит изображения, но не звуки. А Тагай — не Тунгар. У него ничего не получится.

— Не знаю… Нафф, заключённая в камень, постепенно погружается в сон. Но маррунг может бодрствовать дней десять. Сколько он за это время успеет натворить!

— Гинта, а есть какой-нибудь способ остановить маррунга?

— Есть. Диннувир пишет, что остановить маррунга может только маррунг. Это он и собирался сделать, когда Тунгар пообещал, что полностью разрушит страну валларов. И он разрушил её. Почти полностью.

— А Диннувир… Что он собирался сделать? Что именно?

— Он собирался войти в камень и попытаться остановить Тунгара. Вернее, огромную статую, которой тогда управляла нафф Тунгара. Диннувир не хотел, чтобы погибли тысячи невинных. Ведь большинству валларов эта война была ни к чему. Диннувир не успел. Как я уже говорила, его ранили. Так тяжело, что он полгода ничего не видел и еле передвигался.

— Но почему… Почему только маррунг? Любой?

— Нет. Более сильный.

— В каком смысле? Более массивный?

— Масса тоже имеет значение.

— А ещё что имеет значение?

— У кого более сильное анх, — неохотно ответила Гинта. — Если оба маррунга колдуны, то победит более сильный… Ты права, Амнита. Я зря беспокоюсь. Тагай не войдёт в камень, не зная освобождающего заклинания. Он не захочет лишать свою душу бессмертия, а вселить в камень чужую нафф гораздо труднее, чем свою.

Похоже, Гинта уже раскаялась, что заразила Амниту своими страхами. После этого разговора она старалась казаться весёлой, много возилась с детьми — рассказывала им об Ингамарне, часто проводила занятия с теми из них, кто был способен к таннуму, но Амнита чувствовала, что Гинте не даёт покоя какая-то мысль. Она догадывалась, какая именно. Ей не нравился взгляд, который Гинта то и дело устремляла на огромную зиннуритовую статую Маррона, — задумчивый и в то же время исполненный глубокой решимости. И даже какой-то оценивающий. «Масса тоже имеет значение…»

«Ещё не хватало, чтобы Диннувиру пришлось сделать то, что он собирался сделать три тысячи лет назад», — думала Амнита.

В Ингамарне Диннувира называли любимцем богов. Не может быть, чтобы они и на этот раз не защитили своего любимца. Или любимицу… Впрочем, богам нет разницы — Гинта или Диннувир, Амнита или Альмандаар Лайол. Богам всё равно. А вот людям — нет. Диннару нужна Амнита, а Эрлину Гинта.

Амнита не сердилась на подругу за то, что та прибавила ей тревожных мыслей. В конце концов, она тоже рассказала Гинте и Эрлину, зачем ей понадобился дайверан. Амнита постаралась убедить их в том, что она почти не рискует. Она не поняла, поверил ли ей Эрлин, но Гинта явно не поверила, хотя выслушала всё спокойно и даже не пыталась её отговорить. Она же знала, что Амните рано или поздно предстоит нечто подобное. Она знала, что Кама боится белой звезды. Амнита не говорила ей об Альмандааре Лайоле, но Гинта была из тех, кому чутьё подсказывает больше, чем какие угодно слова, а чутьё, похоже, с самого начала подсказывало ей, что между Амнитой и белой звездой существует какая-то связь.

— Пожалуйста, не говоря Эрлину об этом запрещённом заклинании в записях Диннувира, — попросила однажды вечером сантарийка.

— Разумеется, — улыбнулась Амнита. — Ты же не говоришь Диннару о моём предстоящем полёте на Каму. Обманывать мужей некрасиво, но тот, кто ни разу в жизни не нарушал правила, ничего не стоит. Каждый из нас в случае необходимости сделает то, что должен сделать, а Эрлину и Диннару ни к чему лишние треволнения. Они и так на войне. Пусть считают, что мы в безопасности.

— Хорошо, что Айдан и Фахар не слышат, — заметила Гинта.

Мальчишкам не хотелось возвращаться в пустыню. Они подчинились отцу неохотно, а некоторые даже на него обиделись.

— Почему вы решили, что вас отправили в спокойное место? — спросила Амнита, когда ванги со своими наездниками приземлились около подземного дворца. — Над Лунным городом тоже нависла опасность. Абеллурги намерены подчинить себе всех обитателей Сантары, где бы они ни жили — в лесах или в пустыне. И не забывайте, что подземный дворец — настоящая сокровищница. Кому, как не детям Аль-Маррана, надлежит охранять эти богатства.

Амнита знала: если Канамбер и собирается захватить подземный дворец, то уж никак не в первую очередь. Да и вряд ли Тагай рассказал ему о сокровищах. А развалины древнего города, среди которых ютились дикари и уродцы, и вовсе никого не интересовали. Так что пока пустыня действительно была одним из самых безопасных мест. Амнита обманывала мальчишек, потому что видела — их самолюбие задето, а самолюбие у каждого из них было примерно такое же, как у их отца.

Сыновья Диннара круглые сутки по очереди охраняли дворец. И днём, и ночью кто-нибудь обязательно стоял на сторожевой башне. Айдан, Фахар и ещё несколько старших мальчиков время от времени летали в Лунный город — «проверить обстановку». Вожди и старейшины относились к сыновьям Аль-Маррана с уважением, тем более что все видели, как покорно служат его детям птицы-демоны.

В Лунном тоже был сформирован отряд, вооружённый кестами. На всякий случай. Война есть война. Имелись в городе и пушки. Нападения с воздуха здесь не особенно боялись. Можно было заблаговременно укрыться в подземельях. Трудно напасть неожиданно в таком месте, как пустыня. Другое дело — когда вокруг леса…

В Валлондоле шли бои. У Амниты и Гинты был переносной лонгатор, по которому они каждый день получали сообщения. Канамбер покончил с собой. Когда отряд Эрлина окружил южную базу, он закрылся в лаборатории, где выращивалось тело «бога», и устроил там взрыв. По жуткой иронии судьбы, голова и рука нового экземпляра уцелели. Останки несостоявшегося «бога» похоронили.

— Всё к лучшему, — сказала Амнита. — Что бы мы делали с этим искусственно выращенным человеком, которому уже успели свихнуть мозги? Теперь его душа свободна. И мы наконец свободны от всех этих фальшивых богов.