Жорж Сименон - Покойный господин Галле

Жорж Сименон

«Покойный господин Галле»

Глава 1

Неприятная обязанность

Первое знакомство комиссара Мегрэ с покойным, с которым ему предстояло провести вместе долгие недели, произошло 27 июня 1930 года при обстоятельствах одновременно обыденных, тягостных и незабываемых.

Незабываемых главным образом потому, что именно 27 июня ожидалось прибытие в Париж короля Испании и по этому поводу уголовная полиция получала инструкцию за инструкцией, где предписывалось, как следует поступать в подобных случаях.

Как назло, начальник уголовной полиции в это время находился в Праге на конгрессе по применению научных методов в работе полиции, а заместителя срочно вызвали на побережье Нормандии, где на даче заболел его ребенок.

Мегрэ как самому опытному из комиссаров одному пришлось заниматься всеми делами, несмотря на страшную жару и на заметно сократившийся из-за отпусков штат полицейских.

В тот же самый день — 27 июня — рано утром на улице Пиктос была найдена убитой хозяйка бакалейной лавки.

Короче говоря, в 9 часов утра все имевшиеся в распоряжении инспектора отправились на вокзал в Булонский лес, куда должен был прибыть испанский монарх.

Мегрэ велел открыть все окна и двери, и от сквозняков двери то и дело хлопали, а со столов слетали бумаги.

В самом начале десятого пришла телеграмма из Невера:

«Эмиль Галле коммивояжер зпт проживающий Сен-Фароко зпт Сена-и-Марна зпт убит ночь на 26 июня гостинице „Луара“ зпт Сансер тчк Много неясных деталей тчк Просьба сообщить семье тчк Необходимо опознание трупа тчк По возможности пришлите инспектора из Парижа тчк»

Мегрэ ничего не оставалось, как самому отправиться в Сен-Фаржо, о существовании которого он даже не подозревал еще час назад, хотя это находилось всего в тридцати километрах от Парижа.

У Мегрэ не было под рукой расписания поездов. Он приехал на Лионский вокзал буквально за несколько минут До отхода пригородного поезда и едва успел вскочить в последний вагон.

Он страшно вспотел, поскольку был человеком весьма солидной комплекции, и всю дорогу старался отдышаться и утирал пот.

Комиссар оказался единственным пассажиром, сошедшим в Сен-Фаржо, и в поисках дежурного по станции ему пришлось метаться по плавящемуся асфальту перрона.

— Господин Галле? Его вилла на территории земельных участков, в самом конце главной аллеи. На ней вывеска — «Маргаритки». Впрочем, это, кажется, единственное достроенное здание.

Мегрэ снял пиджак, подсунул под шляпу носовой платок, чтобы защитить затылок от припекавшего солнца. На аллее, о которой шла речь, не было ни единого деревца, а унылое красно-медного цвета солнце палило вовсю, яростно кусались мухи, предвещая грозу.

Однообразный пейзаж не нарушали даже прохожие, у которых можно было бы спросить дорогу.

Земельные участки оказались просто-напросто большим лесом. Должно быть, когда-то он входил в феодальные владения. Здесь только прорубили ровную сеть аллей, словно прошлись машинкой для стрижки газонов, и протянули провода, подведя электричество к строящимся виллам.

Напротив вокзала разбили сквер с фонтаном, дно которого было выложено мозаикой. Надпись на одном из деревянных бараков гласила: «Бюро по продаже земельных участков». А на выставленном неподалеку плане эти аллеи уже носили имена политических деятелей и генералов.

Через каждые пятьдесят метров Мегрэ вытаскивал платок, вытирал лоб, а затем снова клал его на уже раскалившийся от солнца затылок.

Там и сям виднелись незаконченные постройки, коробки зданий, где из-за жары никто не работал.

Пройдя немногим более двух километров, Мегрэ отыскал виллу «Маргаритки», причудливую постройку в английском стиле со стеной, разделанной рустами и отделявшей сад от леса, которому суждено было простоять еще всего несколько лет.

В окне второго этажа виднелась кровать со скатанным матрасом. Одеяла проветривались на подоконнике.

Он позвонил. Пока служанка лет тридцати разглядывала его в дверной глазок, раздумывая, открывать или нет, Мегрэ успел надеть пиджак.

— Можно видеть госпожу Галле?

— А кто вы?

Тут из глубины дома донесся голос: «Что там такое, Эжени?» — и на крыльце показалась г-жа Галле собственной персоной. С надменным видом она ждала объяснений от непрошеного посетителя.

— Вы что-то уронили, — нелюбезно заметила она, когда Мегрэ, забывшись, снял шляпу и оттуда выпал носовой платок.

Он поднял его, пробормотав что-то невразумительное, и представился:

— Комиссар Мегрэ из первой опербригады. Я хотел бы поговорить с вами, сударыня.

— Со мной? — и повернувшись к служанке, она отчеканила: — А вы-то чего ждете?

У Мегрэ сразу же сложилось свое мнение о г-же Галле: откровенно несимпатичная особа лет пятидесяти. Несмотря на раннее время, на жару, на отсутствие соседей, она была в лиловом шелковом платье, а из тщательно уложенной прически не выбивалась ни одна прядь, и, наконец, на шее у нее, на груди и на руках блестели золотые цепи, броши и кольца.

С явной неохотой она провела Мегрэ в гостиную. По дороге, заглянув в приоткрытую дверь, он увидел белоснежную кухню со сверкающей алюминиевой и медной посудой.

— Я могу натирать пол, мадам?

— Разумеется. Начинайте.

Служанка исчезла в соседней комнате-столовой и принялась натирать паркет воском. По дому разнесся сильный запах скипидара.

В гостиной повсюду лежали вышитые салфеточки. На стене висела увеличенная фотография высокого худого мальчишки с острыми коленками и неприятным лицом, в костюме для первого причастия. На пианино стояла фотография поменьше, на ней был запечатлен мужчина в мешковатом пиджаке, с пышными волосами и бородкой с проседью.

У него было такое же продолговатое лицо, как у мальчика. Еще одна деталь поразила Мегрэ — он даже не сразу понял, что именно, — неестественно тонкие губы, которые, казалось, делили лицо на две части.

— Ваш муж?

— Да, мой муж! Я хочу знать, что здесь потребовалось полиции.

В течение последовавшего разговора Мегрэ то и дело переводил взгляд на портрет; по сути, это была его первая встреча с покойным.

— Должен сообщить вам, сударыня, неприятное известие… Ваш муж в отъезде, не так ли?

— Да! Продолжайте. Он?..

— Произошел несчастный случай. Скорее, не совсем несчастный случай… Наберитесь мужества…

Она сидела перед ним очень прямо, положив руку на круглый столик, уставленный фигурками «под бронзу». Лицо ее оставалось суровым, недоверчивым, и только пухлые пальцы выдавали волнение. Почему Мегрэ пришло в голову, что в молодости она, наверное, была худой — может быть, даже очень худой — и располнела только с годами?

— Ваш муж убит в Сансере, в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое. И мне выпала тяжкая обязанность…

Комиссар повернулся к портрету и спросил, указывая на мальчика, принявшего первое причастие:

— У вас есть сын?

Казалось, еще мгновение — и г-жа Галле утратит суровость, которую, вероятно, считала неотъемлемой частью собственного достоинства. Она ответила, едва шевеля губами:

— Да, есть.

И тут же добавила с торжеством в голосе:

— Вы сказали, в Сансере, не так ли? Сегодня у нас двадцать седьмое. Значит, вы ошиблись. Подождите…

Она прошла в столовую, и через открытую дверь Мегрэ увидел, как служанка, ползая на коленях, натирает пол. Вернувшись в гостиную, г-жа Галле протянула комиссару почтовую открытку.

— Это открытка от моего мужа. На ней стоит число — двадцать шестое, то есть вчера, и штемпель Руана.

Ей с трудом удавалось скрыть торжествующую улыбку: ведь она сумела унизить полицию, осмелившуюся вторгнуться в ее дом.

— Наверное, речь идет о другом Галле, хотя я не знаю…

Еще немного, и она укажет ему на дверь.

— Вашего мужа зовут Эмиль? И по документам он коммивояжер?

— Он представляет по всей Нормандии фирму «Ньель и компания».

— Боюсь, сударыня, что радоваться рано. Я вынужден просить вас сопровождать меня в Сансер. Вам, как и мне…

— Но раз…

Она помахала открыткой, где был изображен Старый рынок в Руане. Дверь в столовую оставалась открытой, и там мелькали то зад, то ноги, то голова служанки с растрепанными, свисающими на лицо волосами. Слышно было, как она водит по полу жирной от воска тряпкой.

— Поверьте, я от всей души надеюсь, что произошло недоразумение. Однако документы, найденные в кармане убитого, принадлежат вашему мужу.

— Их могли у него украсть.

Однако в голосе г-жи Галле проскальзывало невольное волнение. Она заметила взгляд Мегрэ, обращенный к портрету, и сказала:

— Эта фотография сделана, когда он уже был болен и соблюдал диету.

— Госпожа Галле, если вы хотите перед отъездом пообедать, я зайду за вами, ну, скажем, через час, — предложил комиссар.