Дочь забытой империи - Чучело Мяучело
Ройдар замер, его глаза на мгновение широко раскрылись от удивления. Он не ожидал таких слов, да ещё и в этот момент, когда всё вокруг напоминало ему о том далёком времени. Его лицо потемнело, и он отвёл взгляд, устремив его на горизонт, где медленно опускалось солнце, окрашивая море в оттенки золота и крови.
— Я был подростком, Галвиэль, — сказал он, стараясь говорить спокойно, хотя голос его дрожал от воспоминаний. — Какие там сражения с бунтовщиками? Я укрывался у друида в Золотом Лесу, где меня прятали. Это было лучшее, что я тогда мог сделать.
Он выдержал паузу, не зная, стоит ли продолжать, но затем вздохнул и добавил:
— Если хочешь обвинять кого-то, спроси при встрече у Аллара и Аллоры, почему они тебе не помогали. Но я… Я был почти ребёнком. — В его голосе звучало что-то между извинением и усталостью, словно это объяснение давно стало для него горькой правдой, которую он нес в себе.
Галвиэль кивнула, её лицо стало задумчивым, и она опустила голову.
— Извини, Ройдар, — тихо произнесла она, её голос был мягче, чем прежде. — Я всё время забываю, что ты моложе меня на пятьдесят лет.
Ройдар коснулся её руки, и на мгновение они остались в молчании, поглощённые своими мыслями и воспоминаниями. Кружащие над ними чайки, крики которых эхом разносились по воде, отвлекли её внимание. Галвиэль смотрела на птиц, пытаясь вспомнить, когда последний раз путешествовала по морю. Эти звуки напомнили ей о давно забытых временах, когда они с братьями и сёстрами гуляли по берегу и слушали волны, ещё не зная, что будущее несёт с собой только тьму.
Ройдар, заметив её рассеянный взгляд, решил разделить припасы, которые крысолюды разместили на лодке. Они оба поужинали — простая еда, состоящая из сухарей, вяленого мяса и пресной воды, была не тем, к чему привыкла Галвиэль, но в этих обстоятельствах ей пришлось смириться.
После ужина Галвиэль оглядела тесное пространство на лодке, её взгляд был недовольным.
— А как тут спать? — спросила она, её голос был полон скептицизма. — Это же не каюта, где можно спокойно отдохнуть.
Ройдар ухмыльнулся, и в его глазах снова заиграл знакомый озорной огонёк.
— А вот так, — ответил он, сделав показательный жест. Он улёгся на одну из скамеек, сложив руки под головой, и подмигнул сестре. — Ничего, спина привыкнет. Мы ведь эльфы, существа выносливые.
Галвиэль вздохнула, но в её глазах мелькнула едва заметная улыбка. Она пододвинула свой плащ и устроилась рядом, подложив его под голову, пытаясь устроиться как можно удобнее на жёсткой скамье. Волны продолжали качать их лодку, и она закрыла глаза, прислушиваясь к тихому шёпоту моря и далёким песням крысолюдов.
Перед ними лежал путь через тёмные воды, и Галвиэль чувствовала, что их ожидает нечто большее, чем просто остров на краю мира. Но на этот раз она знала, что, несмотря на все их разногласия, они с братом будут вместе противостоять тому, что готовит им судьба.
Морское утро было холодным и серым, низкие облака ползли по небу, словно нехотя уступая дорогу новому дню. Волны лениво били о бока лодки, и холодный ветер проникал под одежду, заставляя Галвиэль поёжиться. После бессонной ночи тело её ныло от усталости, а голова была тяжёлой, словно наполнена свинцом. Грубая скамейка, служившая ей постелью, оставила на спине неприятные следы. Эльфийка потёрла глаза, пытаясь прогнать сонливость, но это не помогло. Она начала сомневаться в правильности своего решения отправиться в это путешествие, вдали от своего уютного дома и мягкой постели. Всего один день на этой лодке, а она уже ощущала тоску по привычному комфорту Древних Террас.
Ройдар, который выглядел куда бодрее, чем она, протянул ей завтрак — опять кусок сухого хлеба и вяленое мясо. Галвиэль взяла еду с лёгким недовольством, её лицо выражало капризную усталость.
— Если так продолжится и дальше, я вернусь назад, — пробормотала она, откусывая хлеб, её голос был полон раздражения и усталости.
Ройдар лишь пожал плечами, его взгляд был насмешливым, но в нём не было злобы.
— Тебя же никто не заставлял поселяться на востоке, в такой глуши, где кроме темных гномов и демонов никто не ходит, — ответил он, не сдерживая улыбки. — Могла бы жить на западе, как большинство наших. Но ты же ненавидишь людей, не так ли?
Галвиэль поправила волосы, которые за ночь выбились из её косы, и кисло улыбнулась, её взгляд скользнул по грязному парусу, который хлопал на ветру, как старый плащ. Морская сырость проникала повсюду, и даже завтрак, который она держала в руках, казался влажным и соленым.
— Дело не только в ненависти к людям, — ответила она, её голос был тише, но в нём сквозила усталость и что-то вроде признания. — Я опасалась за свою жизнь. Было одно дело… которое я не очень люблю вспоминать. — Она замялась, но затем вздохнула и продолжила. — Лет двести назад я м-м… создала культ. Культ имени себя.
Ройдар вдруг громко захохотал, его смех перекрыл шум волн, и даже крысолюды, которые возились у мачты, обернулись на него, удивлённые таким внезапным проявлением веселья.
— Ты — культ?! — сквозь смех произнёс он, глядя на сестру с недоверием и весёлой насмешкой. — Галвиэль, это же безумие!
Но она не обратила на его смех внимания, лицо её оставалось серьёзным, почти печальным, когда она продолжила свой рассказ:
— Да, был в Гальвии такой Орден Прекрасной Богини. И этой богиней была я. — Она на мгновение замолчала, вспоминая тех, кто шёл за ней с фанатичной преданностью, и на её губах мелькнула горькая улыбка. — Мужчины были влюблены в меня, женщины подражали мне. Я надеялась, что с их помощью смогу вернуть себе власть, но… всё пошло не так, как я планировала.
Галвиэль на мгновение отвела взгляд, глядя на волны, которые катились под лодкой, словно стремились унести её воспоминания в глубину моря. Ройдар, постепенно успокаиваясь, смотрел на неё с любопытством.
— Что же случилось? — спросил он, всё ещё не до конца избавившись от весёлого настроения, но в его голосе прозвучали нотки любопытства.
— Члены ордена начали охотиться на красивых женщин, — продолжила она, её голос звучал с нотками отвращения. — По их мнению, любая красота, кроме моей, была оскорблением для Прекрасной Богини. Они напали на дочь одного из местных герцогов, и, конечно, на этом-то всё и рухнуло. Феодалы и церковь объединились, разгромили орден и казнили всех. Под пытками люди назвали моё имя, сказали, что поклонялись прекрасной эльфийке-богине. — Её взгляд потемнел, и она
