Дочь забытой империи - Чучело Мяучело
Ройдар покачал головой, всё ещё не веря в услышанное.
— Ты сумасшедшая, Галвиэль, — сказал он, в его голосе прозвучало больше удивления, чем осуждения. — Создать культ имени себя, всерьёз надеясь на успех…
Галвиэль отмахнулась от его слов, будто это был надоедливый комар, и отвернулась, не желая продолжать эту тему.
Тем временем Чик-Чик, сидящий на носу лодки, раздвинув лапы, попивал что-то из старой металлической фляги. Его взгляд был слегка рассеянным, как у того, кто уже привыкает к действию крепкого напитка, а в глазах блеснул хитрый огонёк. Он наблюдал за эльфами, слушая их разговор на чужом языке, и время от времени ухмылялся, словно видел в этом нечто забавное.
В какой-то момент он смачно почесал себя между ног, и Галвиэль резко отвернулась, чувствуя, как к её лицу подступает волна брезгливости и раздражения. Она не могла понять, как кто-то может так открыто пренебрегать даже элементарными нормами поведения. Ройдар заметил её реакцию и сдержал усмешку, его губы искривились в лёгкой ухмылке.
— А чего ты ожидала, сестра? — шепнул он на эльфийском, его глаза весело блеснули. — Это не дворцовые манеры, и уж точно не бал.
Галвиэль скривила губы и, не отвечая, снова отвернулась к морю. Холодный ветер набрасывался на её косу, развевая золотые пряди, и она пыталась не думать о неприятных мелочах этого путешествия. Но мысли о своём прошлом и о том, что её ждёт впереди, не давали ей покоя, словно холодные волны, что стучались в борта их лодки.
Утро тянулось медленно, как вязкая морская пена, и даже ветер, что подгонял их лодку по волнам, казался сонным. Ройдар, сидя рядом с сестрой, сделал долгий глоток из фляги с водой, и в его взгляде появилась задумчивость. Он повертел флягу в руках, разглядывая её металлическую поверхность, отражающую серебристые отблески воды, а затем, словно осенённый внезапной мыслью, повернулся к Галвиэль:
— Слушай, а какой вообще был смысл этого твоего культа? — спросил он, его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалось любопытство. — Чего ты хотела добиться?
Галвиэль поджала губы, её взгляд устремился куда-то вдаль, где тёмная линия горизонта сливалась с волнами, словно пытаясь унести её мысли подальше от этого разговора. Но затем она всё же решила ответить, её голос прозвучал сухо, но в нём проскользнула тень горечи:
— Я надеялась, что рано или поздно в культ попадут феодалы, маги, богатые купцы… — Она обвела рукой пустоту перед собой, словно описывала видение, которое больше не принадлежало ей. — И через них я смогла бы прийти к власти. Тем более, в Гальвии до сих пор ходит легенда, что первый король Айден основал своё королевство, отобрав земли Порции во имя некой прекрасной девы с золотыми волосами. — Она сделала паузу, и её губы дрогнули в легкой, горькой усмешке. — Я тогда думала, что смогу использовать эти мифы в свою пользу.
Ройдар покачал головой, его лицо оставалось непроницаемым, но в уголках губ мелькнула тень насмешки.
— Ты слишком тщеславна, Галвиэль, — произнёс он с тихой уверенностью. — Ты всегда была такой. Твоя проблема в том, что ты хочешь добиться всего ради себя. И поэтому у тебя никогда ничего не получится. Надо делать всё не ради себя, а ради других.
Его слова, произнесённые с таким простым спокойствием, задели её за живое. Она посмотрела на него с оскорблённым удивлением, и её глаза вспыхнули, как молнии на фоне тёмного неба.
— Почему ты так думаешь? — спросила она, её голос прозвучал резко, почти вызывающе. — Почему ты считаешь, что понимаешь всё лучше меня?
Ройдар убрал флягу и тяжело вздохнул, его взгляд стал более серьёзным, а в голосе прозвучала странная усталость, как будто он объяснял что-то само собой разумеющееся.
— Потому что я видел, как это работает. Почему у Ерласа всё получилось? — сказал он, глядя на сестру прямо, не отводя взгляда. — Потому что он воевал не за себя, а за свой народ. То, что он стал легендарной фигурой в истории — это не причина, а следствие. Люди обожают его не за то, что он просто Ерлас, а за то, что он дал им свободу и власть. — Он сделал паузу, давая ей время переварить его слова. — Он создал нечто такое, что люди могут считать своим, потому они за ним и пошли.
Галвиэль почувствовала, как в её душе поднимается волна гнева и смущения, но вместе с ними пришёл и стыд, странное, горькое ощущение, которое она редко испытывала. Она ненавидела, когда Ройдар заставлял её чувствовать себя так, словно она упустила что-то важное, словно её гордость и амбиции были всего лишь пеленой перед глазами. Но она решила не продолжать спор, не желая признавать его правоту. Даже если в глубине души понимала, что он мог быть прав.
Она отвела взгляд в сторону, присматриваясь к горизонту, и внезапно заметила что-то вдали. Над волнами появился силуэт большого корабля, его многочисленные паруса вздымались, словно крылья огромной птицы, мчавшейся по морю. Даже с этого расстояния можно было разглядеть его величие — такой корабль обещал просторные каюты, где можно удобно устроиться, и наверняка на борту была вкусная еда, приготовленная опытным коком. Галвиэль не могла не сравнить этот корабль с убогой лодкой, на которой они дрейфовали по морю, окружённые запахом тухлой рыбы и сырого дерева.
— Вот бы нам плыть на таком корабле, — пробормотала она себе под нос, невольно представляя себе мягкие постели и горячий обед, которые остались где-то далеко в её прошлом.
Внезапно её мысли прервал голос Чик-Чика, который, усевшись на носу лодки и наблюдая за ними с привычным хитрым выражением лица, бросил:
— Эй, фея! — его голос был хриплым, но насмешливым. — А правда, что вы, эльфийки, после рождения детей превращаетесь в монстров? — он криво ухмыльнулся, и его острозубая улыбка блеснула в утреннем свете.
Галвиэль почувствовала, как её лицо мгновенно заливает гнев. Она повернулась к нему, её глаза метали молнии, а голос стал резким, как холодная сталь:
— Что за вздор ты несёшь, крыса?! — её слова звучали как удар плети. — Кто тебе такое сказал?
Чик-Чик лишь пожал плечами, не особо впечатлённый её яростью, и затянулся из своей трубки, его взгляд был всё таким же ленивым.
— Базара нет, леди, — сказал он с равнодушием. — В тавернах так говорят. Может, и врут, но я же не знаю. Мне-то какая разница?
Ройдар сначала захохотал, его смех был громким и раскатистым, как
