Джо Аберкромби - Прежде чем их повесят

— Заслуженная кара, я полагаю, за убийство кронпринца, — прошептала Арди, наблюдая, как окровавленные кишки посланника вываливаются из тела.

Глокта наклонил голову и прошептал на ухо:

— У меня есть основания считать, что он не убивал никого. Я подозреваю, что он виновен лишь в том, что он смелый человек, который приехал к нам рассказать правду и протянуть руку мира.

Глаза Арди расширились.

— Тогда зачем его вешать?

— Потому что убит кронпринц. Кого-то нужно повесить.

— Но… кто же на самом деле убил Рейнольта?

— Кто-то, кому не нужен мир между Гуркхулом и Союзом. Кто хочет, чтобы война между нами росла и ширилась и никогда не прекращалась.

— Кто же может этого хотеть?

Глокта не ответил.

«А в самом деле — кто?»

«Не обязательно восхищаться личностью Фолло, но он действительно умеет подобрать хорошее кресло».

Глокта со вздохом откинулся на мягкую обивку, вытянул ноги к камину, не прекращая вращать больными непрерывно щелкающими лодыжками.

Арди, похоже, не чувствовала себя комфортно. Впрочем, утреннее развлечение вряд ли настраивало на комфорт. Она стояла задумавшись и хмуро смотрела в окно, нервно теребя прядь волос.

— Мне нужно выпить.

Она подошла к шкафу и достала бутылку и бокал. Немного подождав, оглянулась.

— Вы даже не скажете, что еще слишком рано?

Глокта пожал плечами.

— Вы знаете, который час.

— Мне нужно что-то, после этого…

— Тогда выпейте. Не надо передо мной отчитываться. Я не ваш брат.

Она резко обернулась и тоскливо посмотрела на Глокту, открыв рот, словно собиралась что-то сказать. Потом сердито пихнула бутылку назад, а за ней — стакан и захлопнула дверцы шкафа.

— Довольны?

Глокта пожал плечами.

— Почти полностью, раз уж вы спросили.

Арди уселась в кресло напротив Глокты, раздраженно разглядывая туфлю.

— И что будет теперь?

— Теперь? Теперь мы будем развлекать друг друга остроумными досужими наблюдениями, потом, пожалуй, погуляем по городу? — Глокта поморщился. — Конечно, медленно. Потом поздний обед, а еще я подумывал о…

— Я говорю о преемнике.

— А, — сказал Глокта. — Об этом.

Он потянулся и уложил подушку за спиной поудобнее, потом снова вытянулся с довольным урчанием. Сидя в такой теплой и уютной комнате, в такой приятной и милой компании, легко можно было представить, что еще живешь. Он продолжил, почти с улыбкой:

— Будет голосование в открытом совете. То есть я ни минуты не сомневаюсь, что начнется оргия шантажа, подкупа и предательств. Карнавал сделок, измен, интриг и убийств. Пляски жульничества, подтасовок, угроз и обещаний. И все это будет продолжаться, пока король не умрет. Тогда состоится голосование в открытом совете.

Арди криво улыбнулась.

— Даже простолюдинки говорят, что король долго не проживет.

— Так-так… — Глокта поднял брови. — Если простолюдинки начинают говорить, то это наверняка правда.

— А кто в фаворитах?

— Может, вы мне скажете, кто в фаворитах?

— Ладно, скажу. — Она откинулась в кресле, кончиком пальца задумчиво почесала подбородок. — Конечно, Брок.

— Конечно.

— Потом, думаю, Барезин, Хойген и Ишер.

Глокта кивнул.

«Она неглупа».

— Это большая четверка. Кто еще, как вы думаете?

— Полагаю, Мид упустил шанс, когда проиграл северянам. А как насчет Скальда, лорд-губернатора Старикланда?

— Очень хорошо. Его шансы невелики, но он будет в списке…

— А если кандидаты из Срединных земель поделят голоса…

— То неизвестно, что может произойти! — Они коротко улыбнулись друг другу. — В настоящий момент это может быть кто угодно. А потом не нужно забывать о незаконнорожденных детях короля…

— Бастарды? А они существуют?

Глокта поднял бровь.

— Думаю, парочку назову. — Арди рассмеялась, и Глокта поздравил себя. — Конечно, есть слухи, как и всегда. Слышали о Карми дан Рот? Придворная дама, считалась исключительной красавицей. Одно время была в большом фаворе у короля — много лет назад. Она исчезла внезапно, а после говорили, что она умерла, возможно, во время родов, но кто знает? Люди любят сплетничать, а красивые молодые женщины время от времени умирают, даже не беременные королевским бастардом.

— О, это правда, это правда! — Арди захлопала ресницами и изобразила обморок. — Мы, несомненно, слабый пол.

— Да, моя дорогая, несомненно. Это словно проклятие. Я каждый день благодарю свои звезды, что свободен от этого. — Он улыбнулся ей своей беззубой улыбкой. — Члены открытого совета наводняют город, и многие, я уверен, никогда в жизни не ступали в Круг лордов. Они чуют власть и хотят стать ее частью. Они хотят получить что-нибудь с нее, пока что-то еще осталось. Вполне возможно, что сейчас, впервые за десять поколений, дворяне могут принять реальное решение.

— Но вот какое… — пробормотала Арди, качая головой.

— Именно. Гонка может оказаться долгой, а конкуренция в первых рядах будет жестокой.

«Если не сказать смертельной».

— Не хочу сбрасывать со счетов вероятность кого-то постороннего, который вынырнет в последний момент. Кто-то, у кого нет врагов. Компромиссный кандидат.

— А что насчет закрытого совета?

— Им, конечно, запрещено участвовать, чтобы обеспечить беспристрастность. — Глокта фыркнул. — Беспристрастность! Чего они со всей страстью желают — это навязать стране пустое место. Кого-то, кем они смогут командовать и манипулировать, чтобы без помех заниматься своими междоусобицами.

— И есть такой кандидат?

— Подходит любой, у кого есть право голоса, так что теоретически таких сотни, но, разумеется, закрытый совет не может сойтись на одной кандидатуре, так что они толкаются за спинами сильных кандидатов, каждый день перебегают от одного к другому, надеясь обеспечить свое будущее, изо всех сил стараясь удержаться на своем месте. Власть так быстро перешла от них к дворянам, что у них головы закружились. А некоторые головы скатятся так или иначе, будьте уверены.

— А ваша скатится, как думаете? — спросила Арди, взглянув из-под черных бровей.

Глокта медленно облизал десны.

— Если скатится голова Сульта, очень может быть, что моя будет следующей.

— Надеюсь, что нет. Вы были добры ко мне. Больше, чем кто-либо другой. Больше, чем я заслуживаю.

Этот фокус показной искренности он уже видел в ее исполнении, но все равно это было обезоруживающе.

— Чепуха, — пробормотал Глокта, изгибая плечи в кресле на удивление неуклюже.