Вера Камша - Синий взгляд смерти

— Я тебя когда-нибудь убью!..

— У вас не получится. До нападения из-за угла с ножом в вашем доме не опустятся, а фехтую я сейчас лучше. Вам следовало бы начать заниматься с бароном Ульрихом-Бертольдом и графом Ариго. Или со мной.

— С тобой?!

— Разумеется, когда все образуется. Завтра нам обоим предстоит заниматься дриксами, на это в лучшем для нас случае уйдет целый день. Если вы заедете ко мне, я смогу предложить вам «Змеиной крови». Хотите?

— Хочу, кляча твоя несусветная!

Глава 5

Бакрия. Хандава

400 год К.С. Ночь с 14-го на 15-й день Летних Волн

1

Они сидели с пустыми бокалами и таращились друг на друга через стол. Супруги! Два подвыпивших несчастья, одуревших от гитарных переборов, под которые курица и та ощутит себя орлицей и воспарит. Они и воспарили, забыв, что струна не может звенеть вечно, даже такая. Сжигали вечно глупых мотыльков свечи, чуть заметно вздыхали вместе с теплым ветром занавески, в окна и нос лез пряный аромат — цвело что-то местное. Лето в дорогу еще не собиралось, лето еще звенело.

— Мой дружок меня поцеловал, ночь бросает звездные огни...

Мужчина напротив вздрогнул, и Матильда поняла, что поет. Дожили! Куда ворон, туда и ворона! Удивленная досада петь не мешала, только руки вдруг стали лишними — пришлось схватить бокал. Бонифаций ожил, налил.

— Никому его я не отдам, — промурлыкала принцесса, понимая, что получается двусмысленно и... весело! — Только с темной ночкой разделю...

По-алатски муженек не понимал, от чего стало еще смешней. Женщина подбежала к окну, плеснула в невидимые цветы — поделилась с ночью и нечистью, после чего расхохоталась уже откровенно. Это было заразно, ибо Бонифаций немедленно разоржался и оказался возле жены. Не будь аспид супругом, Великолепная Матильда знала бы, что делать, а так пусть сам соображает, аспид бровастый...

Аспид сообразил, только им помешали. Стук в дверь был негромким и четким. Так стучат, когда действительно нужно, только кому? Не Этери же рожать собралась? Рановато, разве что они с Алвой совсем сдурели! Принесла картинку... Художница!

— Твое преосвященство, — потребовали из коридора, — соизвольте протрезветь.

— Откроешь? — буркнула Матильда, наспех завязывая пояс.

Бонифаций уже отодвигал засовы. Вошедший Алва был подтянут и отрешен, хоть сейчас в поход. Песни кончились, это женщина поняла сразу.

— Я бы предпочел, чтобы эту ночь вы посвятили друг другу, — равнодушно извинился кэналлиец, — но обстоятельства переменились. Мне надо ехать, причем немедленно. Сударыня, вы либо идете спать, либо остаетесь, но в таком случае вы остаетесь с нами если не навсегда, то до конца... осени, в которую мы почти угодили.

— Она остается, — рыкнул Бонифаций. — Мориски?

— Нет. Ко мне явился выходец. — Подобным тоном Адриан говорил о своих магнусах. — Понять этих господ сложно, но главное, надеюсь, разобрать удалось. По ее словам...

— «Ее?» — взмахнул бровями Бонифаций.

— Это дама. Я косвенно поспособствовал тому, что она оказалась в своем нынешнем положении. Это и позволило ей найти меня, а мне — ее принять. Моя покойная гостья утверждает, что нескольким городам, один из которых наверняка Оллария, грозит участь Надора. По ее мнению, я в состоянии если не предотвратить опасность, то придержать, но для этого должен оказаться на месте. Она берется меня провести.

— Врет! — аж задохнулась алатка. — Нагло! Олларию спасать... Как бы не так! Выходец чего только не наплетет, чтоб уволочь...

— Не думаю. — Ворон взял флягу с касерой, тщательно закупорил и положил на дальний край стола. Пододвинул стул, сел, недвусмысленно отсекая супругов от любимого пойла. — Она счастлива и, как следствие, никому не желает зла. Напротив, нашей даме хочется, чтобы живые оставались таковыми подольше. Кроме того, она не слишком развита и вряд ли способна на подобные выдумки, разве что ей подсказывает Леворукий... Тогда мне тем более надо идти, а дороги мертвых короче наших.

— Ты что? — вконец оторопела Матильда. — С ней собрался?! С этой?! Она же по твоей вине сдохла, теперь у нее над тобой власть! Иначе б она сюда не добралась...

— Будь так, радость моя, — перебил Бонифаций, и плечи принцессы обхватила мужская лапища — теплая такая лапища, сильная... — мы бы сейчас с тобой, беды не чая, сон вкушали, а Рокэ, избегнув когтей, все позабыл бы...

— А ведь точно, дрыхли бы мы! — От сердца совсем немного, но отлегло. — Только все равно заманивает, тварь! Уйдет он с ней, и с концами!

— Уйду, — спокойно подтвердил Алва, — это не обсуждается. Тревога может оказаться ложной, но посмотреть необходимо. И, сударыня, вы правы, я ухожу с концами. Война на севере вряд ли в пристойном состоянии, да и с Рудольфом пора ругаться... Мы больше не имеем права тянуть и беречься, нужно рискнуть, но разрубить все узлы.

— И потому регент и Первый маршал заживо лезет в могилу?! Это не последняя война и не последняя беда. Если отдать все сейчас, кто будет вашим Талигом завтра?

— Так думаете не только вы, но и Рудольф. — Алва улыбнулся, и Матильда на старости лет едва не уподобилась лисоньке Этери. — Только я далеко не «всё», кроме того... Разве я похож на то, что можно взять и «отдать»?

— На императора ты похож, — хмыкнул Бонифаций. — Если подумать, уже года три...

— Омерзительно. Особенно с учетом всяческих пророчеств...

2

Что святая обязанность кавалера — развлекать дам (любых!), Марсель уяснил года в четыре. Обычно виконт справлялся с этим шутя, но на сей раз возникли трудности. Выходца не угостишь, а для флирта капитан Гастаки была слишком мертва, мощна и верна супругу. Оставалось вести светскую беседу, что Марсель и делал, ощущая себя скачущим с кочки на кочку через полное ягод и пиявок болотце. В первую лужу виконт плюхнулся, упомянув «пантерок». От былых соратниц капитана Гастаки затрясло, как трясет вояку от дезертиров, а верную супругу — от развратниц.

— Никчемные шлюшонки! — ревела Зоя. — Увязались за мной, чтобы ловить штаны! Ненавижу... Дуры вертлявые. Ни ума, ни совести, только б лизаться... Я потопила фельпский флагман, я не давала бездельничать гайифским болванам, я бы спасла и флот, и битву, если б не самозваные адмиралы и не эти дуры! Якорь им в глотку, угробить «Пантеру» и вертеть задом перед врагами... Сучки несытые, сожри их зубан! Завидели кобелей, и последние мозги вон...

— Сударыня, — попытался выбраться из лужи один из упомянутых кобелей, — а что вы сделали с другими вашими офицерами? С теми, кто был на одной вилле с вами? Почему они вообразили себя крысами?

— Это не мы! — отреклась Зоя. — Мы с Арнольдом такого не делаем. Не умеем, не знаем, не хотим! Я ушла за тем, кого всегда ждала, я не оглядывалась... Я не хотела забирать этих, нет, не хотела. Зачем мне они? А они уцепились, не уснули и уцепились... Так бывает: сперва вытечет, потом натечет другое. То, что рядом... Оно не страшное для горячих, оно никакое, просто так вышло. Может, я слишком злилась и они не уснули, может, они в это время про меня же, за моей спиной... Тогда сами виноваты, мерзавки, но я не хотела. Так вышло, но мне все равно.