Вера Камша - Синий взгляд смерти

СЕРДЦЕ ЗВЕРЯ

Книга третья

Синий взгляд Смерти. Закат

На рубеже, на кривом ноже

время податливо, ночь темна,

ехать еще далеко, но уже

вычислена война.

То, что хочет сожрать река,

не на гибель было дано,

ехать еще далеко, но пока

все определено.

Подготовленную руду

ловит горн раскаленным ртом —

я не умру, пока не дойду,

и не умру потом.

Даниил Мелинц

Война является актом насилия и применению его нет предела; каждый из борющихся предписывает закон другому; происходит соревнование, которое теоретически должно было бы довести обоих противников до крайностей.

Карл фон Клаузевиц

Автор благодарит за оказанную помощь Александра Бурдакова, Ирину Гейнц, Марину Ивановскую, Даниила Мелинца (Rodent), Кирилла Назаренко, Ирину Погребецкую (Ira66), Эвелину Сигалевич (Raene), Елену Цыганову (Яртур) Михаила Черниховского, Игоря Шауба, Татьяну Щапову, а так же Донну Анну (Lliothar) и Yaneck del Moscu.

Часть 1

Суд[1]

Счастье и несчастье человека в такой же степени зависят от его нрава, как и от судьбы.

Франсуа де Ларошфуко

Глава 1

Дриксен. Метхенберг и Эйнрехт

400 год К.С. 9-й день Летних Скал

1

Новостей про Олафа еще не было и быть не могло, но Руппи себя не обманывал — адмирала цур зее признают виновным, и приговор будет, в соответствии с законами кесарии, смертным. Отец Луциан считал так же. Епископ и лейтенант сходились и в том, что регент с принцессой сделают хорошую мину при плохой игре, соблюдя то, что оставят от закона: казнь назначат на седьмой день от оглашения приговора, а осужденного переведут из Морского дома в замок Печальных Лебедей. Здесь ясность кончалась и начинался туман. Преступников благородного звания казнили в Липовом парке на поле Зигфрида. Адмиралу цур зее, барону и кавалеру шести орденов надлежало умереть там, но с Фридриха сталось бы отправить Ледяного на площадь Ратуши, как простолюдина. Это было бы наглостью и глупостью, только Фридрих, став регентом, вряд ли поумнел, а значит, приходилось брать в расчет обе возможности.

О том, что казнь устроят прямо в тюремном дворе, лейтенант запретил себе думать раз и навсегда. Фридрих должен сохранить лицо! Должен, раздери его все кошки мира! Руперт едва не проорал это вслух, но сдержался, только сжал четки. Бронзовая львиная головка впилась в ладонь, возвращая к тому, что нужно делать немедленно.

Создатель, как просто сказать: «Отобьем адмирала» — и как трудно сочинить даже самый общий план, а ведь они еще толком и не начали! Хорошо хоть в аббатстве раскопали приличную карту. Руппи просиживал над ней днями и ночами, планируя бегство из Эйнрехта, высчитывая время, намечая пути покороче. Еще в столице лейтенант облюбовал для погрузки Щербатую Габи, небольшую гавань на полпути между Метхенберг и Ротфогелем; теперь он утвердился в своем выборе окончательно и даже слегка возгордился: адъютант адмирала цур зее неплохо изучил побережье! Севернее Габи берег вполне удобен, шлюпка пристанет легко, да и к Эйнрехту ближе, а несколько часов в их положении могут решить все. Слегка беспокоили береговые тропы, которые дорогой не назвал бы даже бергер. Что ж, если карета не пройдет, придется немного проехать верхом, только бы Олафу это оказалось по силам...

Тряхануло — закрытая орденская повозка свернула на улицу Паршивой Кильки, куда выходил черный ход любимого кабачка Канмахера. Дед Зеппа и хозяин, тоже отставной боцман, уже ждали. Канмахер ловко подхватил тяжеленный латаный мешок — деньги на первые расходы и задаток капитану — и скрылся в доме. Брат Ротгер степенно вылез — не выпрыгнул! — из повозки с одной лишь кружкой для сбора пожертвований. На него никто не смотрел, голуби и те были заняты крошкам, брошенными подпирающим стену бездельником. Бесшумно закрылась на совесть смазанная дверь, с урчаньем сунулся под ноги откормленный хозяйский котяра.

— Два десятка у нас в кармане. — Канмахер казался довольным, и, закатные твари, за эту неделю он помолодел лет на десять! — Люди проверенные. Нужно еще столько же.

— Хорошо. Но... Не будет ли лучше, если все деньги останутся у вас?

— Соображаете, лейтенант! Не волнуйтесь. Я же сказал: люди надежные, больше, чем на дорогу, не возьмут. Вот за оружие задаток нужен...

— Не нужен. Оружие отсюда лучше не тащить, купим прямо в столице. Я знаю у кого.

— Ну, знаете так знаете!.. Тогда посудина остается. Сговоримся со шкипером — Добряк сам все устроит, но деньги, как повелось, вперед.

— Ясное дело.

На всякий случай из кабачка выходили порознь, чтобы встретиться в таком же заведении, с такой же задней комнаткой для «своих», только в соседнем квартале. Первым отправился Канмахер с золотом, следом за стариком вперевалку шагал давешний «бездельник» — Рыжий Зюсс. Руппи глядел в сутуловатую спину, не в силах отойти от окна, и в носу предательски щипало. Раньше такого не случалось, раньше будущий адмирал цур зее Руперт фок Фельсенбург «всякие чувства» не одобрял.

— Ваше платье, господин лейтенант!

— Спасибо.

Сейчас не время оплакивать павших, они уже пали, а Ледяной в опасности, и время не терпит, только... Как же больно ходить улицами, которыми еще осенью ходил с друзьями, — и понимать, чувствовать: их уже нет и никогда не будет... А ты остался и теперь живешь за всех.

Руппи потер глаза, хотел посетовать на дым, не стал, молча взялся за принесенную хозяином одежду — со шкипером надлежало разговаривать дворянину из провинции.

— Удачи, господин лейтенант. И... поосторожнее там! Выжига еще тот!

— Я осторожен...

Ему здорово повезло: и Канмахер, и пара его старых друзей оказались людьми трезвомыслящими. Спасти Олафа они согласились сразу же, после чего перешли к делу. По-боцмански перешли, не по-лейтенантски. Когда старики кончили перечислять то, что им представлялось важным, Руппи малость загрустил. До этого он не вдавался в детали будущей операции, теперь — пришлось.

Сколько нужно народу, где набирать, кому верить, а на кого полагаться нельзя?