Ольга Голотвина - Знак Гильдии

О том, что не растешь, не взрослеешь, когда на разум обрушиваются непомерные, неподъемные глыбы знаний. Цифры, цифры, за которыми ничего не стоит. Разум все легче решает головоломные задачи, а душа задыхается, кричит. Но никто этого не слышит, никому до этого нет дела.

О страхе говорили двое детей. О тоске. Об усталости. О тихой, тайной надежде когда-нибудь уснуть и во сне исчезнуть, забыв томительное, тягомотное существование на грани жизни и смерти.

Аранша до боли стиснула руку Волчицы, когда девочка-призрак опустилась на колени и положила белокурую головку на грудь Денату. А мальчик серьезно и ласково гладил ее по чепцу и длинным локонам, словно это были волосы живой подружки, которая искала у него утешения.

Вдруг девочка, словно рыбка, выскользнула из световой струи. Прилегла на черную плиту, подложив обе руки под щеку. Денат сел рядом и негромко, с трогательной старательностью запел старую колыбельную песенку про лиса, который бегал под кустом и задел звезду хвостом. И об иволге, которая в гнезде укрывает птенцов крылом.

Губы Аранши невольно шевельнулись, вторя песенке: сколько вечеров подряд она пела ее сынишке!

С последними словами воздух над плитами заколебался, замерцал, заискрился, и фигурка уснувшей девочки медленно растаяла, сливаясь с легкими сумерками.

Денат встал, поднял горшочек-трутницу и побрел назад. Очутившись рядом с матерью, он молча протянул ей горшочек. У женщины перехватило горло, когда она увидела, что чумазое лицо сына залито слезами.

Но переживать Аранше было некогда. Ильен уже требовательно протягивал ей зажигательную стрелу, а госпожа скинула с плеча арбалет (свой-то Аранша обронила в черный провал). Волчица и сама прекрасно стреляла, но почему-то сейчас уступила право на выстрел наемнице, молча признавая ее превосходство.

Аранша заставила себя успокоиться. Твердой рукой взвела тетиву и поднесла к тлеющим углям наконечник стрелы, обмотанный паклей. Пропитанная горючим составом пакля вспыхнула нетерпеливо и зло.

В световом столбе опять стоял призрачный Ящер. Из пасти вырывались хрипение и свист. Ругается по-своему? Молит о пощаде? Творит заклинания?

Стрела мощно пересекла поляну и ударила в серый бок дорожной сумы, откуда выглядывал краешек желтого бочонка.

– Бежим! – пронзительно закричал Ильен.

Они успели добежать до кустов, когда сзади раздался грохот. Воздушная волна сбила их с ног, швырнула на колючие ветви.

Обернувшись, люди увидели зрелище грозное и прекрасное, словно извержение вулкана.

Световой столб пылал. В нем корчились, меняя очертания, неясные фигуры. Пламя билось, содрогалось, из его глубины рвались черные полосы и уносились ввысь, к сгущающимся тучам.

А от основания этого гигантского факела по плитам разбегались, змеясь и свиваясь в паутину, светлые трещинки. Словно какой-то небесный гигант пытался вырвать из земли пылающее дерево, а его мелкие, но цепкие корни дробили черный гранит.

Ударил нечеловеческий вопль и разом оборвался, смолк.

– Душа Пламени! – самозабвенно бормотал Ильен. – Душа Пламени! Вот так было при Шадридаге, когда гибла крепость!

Никто не слушал подростка. Все были потрясены зрелищем гибнущего злого величия.

И вдруг в гудение пламени и треск лопающегося гранита ворвался безумный хохот. Сухой, злобный, беспощадный. Смех мертвеца.

Громадный обломок гранита взмыл в воздух и, словно брошенный могучей рукой, полетел в оцепеневших людей.

Аранша опомнилась первой. Кошкой прыгнула навстречу камню. Встретила его всем телом, сбила со смертельной дуги, приняла на себя страшный удар. И упала рядом с рухнувшим наземь черным обломком, у ног своего спасенного сына.

Волчица бросилась к подруге и замерла, не дотронувшись до нее.

Если шесть лет помогаешь лекарю в Доме Исцеления, не обязательно нащупывать Жилу Жизни на шее, чтобы понять, жив ли человек. Достаточно увидеть этот застывший взор, ушедший в хмурые вздыбленные облака.

Островитяне так и не поняли, почему ход сражения вдруг резко изменился в их пользу. До этого мгновения слизняки бились сплоченными рядами, выращивая новых бойцов на смену погибшим. И вдруг заметались, бросились наутек. Для большего проворства каждая Тварь рассыпалась на кучу маленьких слизняков. Они двигались очень шустро – кто нашел спасение в море, кто пробился сквозь толпу и скрылся в кустах вереска.

– Тех, что на острове, истребить! – приказал король. – А которые в море ушли... Повелеваю: отныне всем, кто живет у моря, держать наготове не меньше корзины негашеной извести! Как ее хранить, чтоб не отсырела, про то спросите у Айрунги.

При последнем слове Шаунара, стоявшая рядом с королем, судорожно вздохнула и начала искать кого-то глазами.

На миг битва над обрывом замерла: противников ослепило яркое и четкое видение разгромленной, уничтоженной колдовской поляны.

Каждый из узревших эту мрачную и грозную картину решил, что с ним сыграло шутку воображение, и вновь бросился в бой.

Но было уже ясно, что маги сражение проиграли. И великий полководец Ураган, как ему и подобало, думал об одном: в какую сторону драпать?

К этому моменту он был уже смят и раздавлен стремительной атакой Сокола. Это он-то, при жизни никем не превзойденный боец! А когда незримая магическая струна порвалась со звоном, который услышали только чародеи, Ураган почувствовал, что не может больше приказывать чужим мускулам. Хозяином тела снова стал Шершень – уже навсегда.

Будь на месте разбойничьего атамана другой человек, тут бы ему и конец пришел. Но Шершень, хоть и не был великим мастером боевых искусств, сорок с лишним лет спасал свою шкуру от ножа, стрелы, удавки и других хищных предметов. Он не стал продолжать бой с Сыном Клана. Выронил меч, растянулся на краю обрыва, перевалился через край и шустро начал спускаться, цепляясь за скальные выступы и торчащие из трещин побеги.

Ралидж в азарте чуть не ринулся следом, но сдержался. Оглядел поле боя: не нужна ли кому-нибудь помощь?

Шенги гнал своих противников по узкой расселине, и видно было, что вряд ли догонит – очень уж бойко улепетывают.

А разбойница как раз в этот миг изловчилась, швырнула Дайру в лицо горсть песка и, вырвавшись, бросилась бежать. При этом она перепрыгнула через Нитху, только что пришедшую в себя, и наступила девочке на руку.

Маленькая наррабанка зашипела от боли.

– Траста гэрр! – воскликнула она. – Демон тебя сожри!

И ринулась за обидчицей.

– Стой! – крикнул вслед учитель. – Вернись сейчас же!

Разгоряченная наррабанка даже не оглянулась.

Шенги безнадежно махнул рукой и обернулся к Дайру: