Ольга Голотвина - Знак Гильдии

И красиво ушел от легкого, разведывающего выпада «дождь над ручьем».

Ураган тоже не привык в бою мрачно молчать. Он с удовольствием разъяснил Соколу, что старых приятелей у него здесь куда больше, чем кажется с первого взгляда. И что считаться придется за дела куда более серьезные, чем какие-то разбойничьи похождения мелкой шайки.

Ралидж так изумился, что чуть не пропустил удар.

– Вей-о! Моя знакомая дохлятина! И что вы за чудаки такие: в Бездне вам не горится, в Кровавой крепости не сидится...

И сам перешел в атаку, тесня врага на заросли дикого шиповника.

У мага словно глаза на затылке – на уловку не попался.

– Ты не знаешь, с кем связался, мальчишка! Я один из тех, кто создал карраджу! Я стоял у самых его истоков! Еще пятьсот лет назад!

Это гордое заявление не повергло Сокола в шок.

– У истоков река – не река, а ручеек! Подумаешь, карраджу он создал! Да за пятьсот лет люди столько приемов придумали!.. Ну, создал – и спасибо, а теперь гляди и учись!

И Урагану показалось, что его атаковало несколько врагов со всех сторон одновременно!

А в стороне троица разбойников тоже убедилась, что нарвалась на сильного противника. Такой всем троим накостыляет и спокойно пойдет ужинать.

– Красавчик, «мельница»! – крикнула Лейтиса.

Старый и подлый разбойничий прием: двое нападают на жертву спереди, отвлекая на себя внимание, а третий возникает сзади и бьет под лопатку.

Возможно, знакомый план сработал бы, но дело испортила сама Лейтиса. Вернее, Орхидея.

Прекрасная чародейка не раз говорила, что битвы – не ее стихия. И была права. Единственная рукопашная схватка, в которой ей довелось участвовать, произошла, когда ревнивый любовник застал ее в постели с соперником и незабываемо отлупил изменницу. Этого опыта Орхидее вполне хватило на все прошлые и будущие времена.

И когда у ее лица щелкнули, чуть промахнувшись, длинные сизо-стальные когти, колдунья не выдержала. Без предупреждения перехватив власть над телом Лейтисы, она позорно кинулась наутек с поля боя. Причем была в такой панике, что не соображала, куда улепетывает. Вместо того чтобы убежать как можно дальше, она зачем-то вскарабкалась на высокий утес. Ей, обезумевшей от ужаса, показалось, что там будет безопаснее.

Очутившись на верхушке утеса – небольшой, усеянной валунами площадке, – Орхидея сумела успокоиться настолько, что даже прислушалась к звучавшим в глубине ее души словам Лейтисы.

Разбойница была взбешена подлым поведением чародейки, но ни выдрать волосы, ни выцарапать глаза поганой трусихе она не могла: тело-то одно на двоих! Пришлось сделать единственное, что было в силах Лейтисы: попытаться ласково успокоить дрянь-союзницу.

И бабка начала хвалить растерявшуюся Орхидею. Мол, умница, догадалась наверх взобраться! Вон какие здесь валуны увесистые, особенно этот, что на самом краю! Если вниз спихнуть – кого угодно в лепешку зашибет! Красавчик с Недомерком как раз сюда отступают. Прямо к утесу гонит их этот урод. Тут уж главное – прицелиться и точно выбрать момент, чтоб своих не прибить. Так, может, госпожа изволит пустить ее, Лейтису, к валуну?

Орхидея вняла разумным словам. Лейтиса припала к валуну, чуть вздрагивая от азарта, выбирая миг для толчка.

Она не видела ничего, кроме своей жертвы. И не углядела вышедшую из кустов черноволосую девушку-подростка.

Нитха заметила исчезновение учителя, бросилась вдогонку и настигла его только сейчас. Без объяснений она уловила главное: вон та змеюка собирается спихнуть камень на самого лучшего в мире человека!

На кручу Нитха не вскарабкалась, а взлетела, как кошка на забор. Ур-р-мяу, когти к бою!

Матерая разбойница была куда более искусна в рукопашных драках, чем пятнадцатилетняя девочка. К тому же дрожащий, сбивчивый поток магической энергии заставлял ее то стареть, то молодеть, и сейчас она была молода и сильна. Но когда тебе на плечи внезапно прыгает неистовый живой ком, тут простительно на миг забыть боевой опыт!

Лейтиса шарахнулась в сторону, не удержалась на краю каменной площадки, и обе противницы, сцепившись, кубарем покатились по склону.

То, что они не переломали себе все кости, было истинным чудом, но ни разбойница, ни девочка этого чуда не оценили. Едва падение прекратилось, они, не обращая внимания на ушибы, продолжили схватку.

Тут бы девчушке и конец, задавила бы ее Лейтиса. Но, видно, не дремал Гарх-то-Горх, бог Нитхи. Разглядел в заморских краях маленькую храбрую наррабанку, послал ей помощь.

Потирая голову и пошатываясь, поднялся на ноги Дайру. Огляделся, пытаясь вспомнить, где он и как сюда попал. Что-то не вспоминалось...

Зато мальчик увидел, что на краю обрыва Сокол лихо рубится с каким-то здоровяком, поодаль учитель гонится за улепетывающими незнакомцами... а совсем рядом, в двух шагах, какая-то баба душит Нитху!

Оставив все попытки разобраться в событиях, Дайру кинулся на помощь напарнице.

Наших бьют!!!

Темные глаза призрачной девочки серьезно и неуступчиво глядели на незваных гостей. Ни одного слова не прозвучало в застывшем, как стекло, воздухе, но и Арлина, и Аранша, и Ильен поняли: перед ними сила куда более мощная, чем напускающий видения трехглазый Ящер.

Все поняли. Кроме Дената.

Увидев девочку, малыш заулыбался, соскользнул с рук Ильена и со всех своих крепеньких ножек заспешил к световому столбу.

Аранша рванулась было за ним – догнать, остановить... но руки, протянувшиеся вслед сыну, бессильно опустились. Сердце подсказало женщине: помочь сейчас нельзя, можно только помешать.

При виде топающего по черным плитам мальчугана Немое Дитя еще шире распахнуло свои и без того огромные глаза. Что-то дрогнуло в лице девочки, оно перестало быть не по-детски суровым. Беспомощность, растерянность – вот что проглянуло в нем.

Денат бесстрашно остановился перед призраком и протянул свою ручонку.

Немое Дитя чуть помедлило, а затем на исцарапанную ладошку мальчугана легла невесомая, неощутимая, словно лунный луч, ручка.

И хотя воздух по-прежнему оставался неподвижным, хотя ни один звук не разбил его хрустальность, люди поняли: между этими двоими идет разговор.

О чем могут говорить двое детей посреди древних развалин, пропитанных черным чародейством?

О том, как легко заблудиться в жестоком и невероятно сложном мире взрослых и брести сквозь него, как во мраке, не надеясь уже куда-то выбраться и что-то понять.

О том, как тянутся годы, бесконечные и одинаковые, ничего не меняя в душе, лишь покрывая ее серым налетом скуки.

О том, что не растешь, не взрослеешь, когда на разум обрушиваются непомерные, неподъемные глыбы знаний. Цифры, цифры, за которыми ничего не стоит. Разум все легче решает головоломные задачи, а душа задыхается, кричит. Но никто этого не слышит, никому до этого нет дела.