Ольга Голотвина - Знак Гильдии
«Пропасть» была почти позади... но тут по нервам полоснул женский крик. И тут же видение исчезло. Волчица и Ильен обернулись и сразу поняли, что произошло.
Одна из плит повернулась под ногой Аранши, и наемница рухнула в открывшийся провал. С ее воплем слился жестяной хохот Безумца.
* * *Ничего не сказали друг другу давние враги. Только посмотрели глаза в глаза и молча разошлись. Айрунги, держась за ушибленный бок, взглядом искал Шаунару, Сокол высматривал свою компанию.
Разве до старых счетов, когда кругом идет сражение? Разве время вспоминать былые обиды, когда воздух полон мерзкого шипения, запаха горелой слизи, возбужденных голосов, стонов и криков раненых? Когда король Фагарш, бешено работая двумя факелами, на лету отбивает плевки ядовитой слизи? Когда трактирщик Вьянчи, умирая в тугих кольцах щупальцев, из последних сил тянется, чтобы втиснуть в хлюпающее тело врага остатки извести вместе с корзиной?
Запах был даже страшнее, чем удары хлыстов и плоских «ладоней». Рвота выворачивала людей наизнанку, заставляла сгибаться пополам, падать на колени. Друзья помогали самым измученным выбраться из гущи боя, оставляли их на попечение стариков и детей, а сами возвращались и с новым ожесточением набрасывались на врага.
Как ни странно, Нургидан, с его тонким волчьим нюхом, почти не страдал от густой вони. А если и страдал, виду не показывал. Подросток был в сердце боя, неистово размахивая двумя факелами – не хуже короля Фагарша.
Осторожная умница Нитха нашла себе другое занятие. Подобрав оброненную кем-то корзину и сделав из оторванных рукавов некое подобие рукавиц, девочка сновала среди дерущихся. «Плевки», которыми направо и налево сыпали монстры, превращались, упав на доски, в самостоятельных Тварей – мелких, но шустрых и опасных. На них и открыла охоту Нитха – высматривала, догоняла, посыпала известью.
А Дайру разыскал в свалке Шенги:
– Учитель, надо поговорить!
– Что, сейчас? – не понял Охотник. – Бой же!
– А что – бой? – пожал плечами подросток. – Люди его, считай, уже проиграли.
Охотник испытующе взглянул в лицо ученику: губы плотно сжаты, глаза поблескивают сухим лихорадочным блеском.
И Шенги, удивляясь самому себе, покладисто сказал:
– Ладно, отойдем.
Они выбрались на пригорок, откуда поле битвы видно было как на ладони.
– Почему бой проигран? – в упор спросил Охотник.
– Сколько той извести запасено? На исходе уже! А Твари... да их уже семь! Две тянут воду из моря – насосутся, разбухнут и начнут делиться пополам. Одного монстра закидаем известью, а ему на смену другой ползет. Ты нам три года говоришь про работу в команде. По-моему, это она и есть!
– Да, слизняки дерутся дружно. Предлагаешь побросать оружие и с воплями разбежаться?
– А что, хорошая идея. Но я имел в виду другое. Весь остров знает, что Тварей наслали на Эрниди злые колдуны. Не они ли командуют чудищами?
– Возможно. Ну и что?
– А ничего. Просто интересно: откуда они смотрят на драку? Или засели поблизости в скалах, или пялятся в какое-нибудь волшебное зеркало. Если попросишь свой талисман разыскать тех, кто гонит чудовищ в бой... как думаешь, уважит он твою просьбу?
Несколько мгновений Шенги расширившимися глазами глядел на своего гениального ученика. Затем дернул ворот рубахи так, что «с мясом» вырвал завязки. Левая ладонь привычно вжала в кожу серебряную пластину. Лицо побледнело, стало отрешенным.
– Есть!
* * *Аранша цеплялась за край черной гранитной плиты и с ужасом чувствовала, как немеет тело от проносящегося внизу ледяного ветра. Пальцы свело судорогой. Еще немного – и...
Но рядом уже очутилась Волчица, вцепилась в плечи, с неожиданной силой поволокла.
Ильен тоже рванулся на помощь, но остановился, увидев, что Волчица справляется и без него. Оглянулся – не подкрадывается ли враг? – и обнаружил, что стоит у подножия светового столба, а сверху на него в упор смотрит клыкастое чешуйчатое чудовище.
– Тьфу на тебя, гад хвостатый! – с ненавистью бросил Ильен, который намерен был до погребального костра не забывать, как мучили его на этой самой поляне призраки семи чародеев.
Быстро и осторожно опустил он с плеча дорожную суму, ловко развязал ее. Не вынимая бочонка из сумы, размотал промасленную веревку. Опустил один ее конец в трутницу, на тлеющий трут. Все это он проделал четко и красиво, без единого лишнего движения, словно заранее тренировался в ожидании этого момента. А может, и тренировался тайком, кто знает!
Подпалив веревку, подросток бросился бежать. Поравнявшись с Арлиной, которая уже помогла Аранше выбраться из ловушки, он подхватил на руки маленького Дената, стоявшего рядом, и крикнул:
– Бежим отсюда! Скорее!
Бросил взгляд через плечо: долго ли еще гореть веревке? И остановился, прижав малыша к груди.
В световом столбе вместо жуткого Ящера стояла девочка лет восьми, в длинном сером платье и светлом чепце. Она склонилась над бочонком так низко, что белокурые волосы закрыли лицо. Простерла руки над веревкой, по которой бежал огонек.
И огонек погас.
* * *Некогда было объяснять все королю и требовать себе на подмогу стражников. Некогда было даже вытаскивать из гущи боя Нургидана. Разбираться с магами поспешили трое: Ралидж, Шенги и Дайру.
Как быстро выяснилось, Дайру можно было в расчет не принимать. Он вышел из игры очень быстро. Красавчик, первым заметивший появление противника, швырнул несколько увесистых камней в бегущих к обрыву людей. Гранитный обломок ударил подростка по голове, оглушил, заставил плашмя растянуться среди жесткой травы.
Сообщники Красавчика приняли бой. Не остался в стороне даже Фолиант. Он послал своим боевым Тварям приказ «Не отступать!» и передал власть над телом Недомерку, который имел больше опыта в драках.
Недомерок, Красавчик и Лейтиса втроем насели на Шенги. Охотник встретил их с дорогой душой: в левой руке – меч, правая сама пострашнее меча – когти грозно смыкаются и размыкаются.
А Сокол сошелся лицом к лицу с Ураганом. Именно с Ураганом, а не с Шершнем: разбойничий атаман без спора уступил призраку-магу, великому воину, право на поединок.
Уже первый удар клинком о клинок показал каждому из врагов, что против него стоит огромного умения мастер. И оба закружились над обрывом, прикидывая, как бы сбросить врага с утеса.
Карраджу предполагает, что бойцы во время поединка не молчат. Умение уязвить соперника, разозлить, вывести из себя ценится очень высоко. Ралидж, привыкший работать клинком и языком одновременно, улыбнулся врагу:
– Ой, какой удачный день! Бежал сюда – не знал, кого бить буду... а тут, оказывается, старые знакомые! Помнишь, твои ребята меня хотели продать в рабство? Вот заодно и за это посчитаемся!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});