Ольга Голотвина - Знак Гильдии

Девочка затаилась в нише под скальным «козырьком». Левой рукой она отстраняла толстого пса, который, ошалев от счастья – наконец-то человек! – норовил вылизать ее с ног до головы.

Наконец Нитха решила, что «спасительница» убралась прочь.

– Все, глупый, все, – заговорила она строго, но тут же голос потеплел. – Дурачок ты, дурачок! Как же ты сюда угодил?

Тяв-тяв усердно махал хвостом. Он и рад был бы объяснить, как убежал со странного корабля; как нашел в кустах шапочку, оброненную его маленьким хозяином; как, вдохновленный находкой, начал обшаривать окрестности и ухитрился свалиться в яму.

Ничего этого рассказать он не мог, только лизал ободранные маленькие руки девочки.

– Ну, хватит, хватит! Придется нам, ушастый, посидеть тут немножко. А потом учитель нас вытащит. Эта гадина бренчала: «Никто за тобой не придет...» Уж Совиная Лапа меня точно найдет, он такой секрет знает, а тебе, ушастый, не скажу, вот!

Старый пес, утомленный бурным проявлением чувств, не настаивал на выдаче чужого секрета. Он лег у ног девочки, уткнулся носом ей в колено и только слабо постукивал хвостом по камням.

– Жаль, не могу тебя покормить. Ты, вижу, пес не бродячий. Ошейник, даже бляха какая-то, там имя хозяина, да? Вот поднимемся на свет – почитаем... Ох, да ты же, наверное, хочешь пить! Хочешь пить, тварюшка ты домашняя? У меня во фляжке что-то... ну да, сладкая водичка, медовая. Давай-ка... вот так, с моей ладошки. Ой, дурачок, ты ж мне ладонь насквозь пролижешь!

Напоив пса, Нитха с удовольствием допила оставшуюся во фляге воду. Настой чернокрыльника, подлитый коварной Юншайлой, придал напитку приятный кисловатый вкус. Девочка прицепила на пояс опустевшую флягу – хорошо, но мало! – легла, запрокинув руки за голову, и стала ждать, когда учитель придет, чтобы выручить ее.

Вскоре и она, и пес уже спали крепким, ровным, глубоким сном.

Пожалуй, никогда еще у старичка-лекаря не было столько работы сразу. Но он не растерялся, тем более что король Фагарш заранее дал ему в подмогу пару смышленых рабов из дворцовой прислуги.

Но рабы, они рабы и есть, годятся только на то, чтоб переносить раненых с солнцепека в тень да поддерживать их, когда лекарь накладывает повязку. А больше от них никакого толку. Поэтому старый Марави обрадовался случаю поговорить со знающим, образованным человеком.

– Несколько переломов, один очень скверный – два ребра и ключица, – озабоченно говорил он Айрунги. – Среди пострадавших есть женщины и десятилетний мальчуган из рыбацкого поселка. Сломана левая рука и обожжена щека, шрам останется. Под конец на этих тварей вся толпа навалилась – и старики, и дети.

Айрунги не удержался, спросил, не было ли среди пациентов Марави женщины по имени Шаунара.

Старик поджал морщинистые губы:

– Дикарка эта, травница с холмов? Крутилась тут, предлагала свою помощь. Я ее прогнал. Она пользуется ненаучными методами!

Айрунги сдержал ухмылку, сообразив, что между врачом и травницей существует давняя вражда. И глубокая, иначе старик не назвал бы девушку «дикаркой», это Шаунару-то!

Ладно, она жива, и это главное!

Облегчение щекотало душу Айрунги легким светлым перышком. На радостях он даже не сразу сообразил, о чем говорит ему старый лекарь.

Ах да, ожоги...

– ...Мазь, но она не дает обычного эффекта. Может, это потому, что ожоги иной природы, не от огня.

– Да, верно, – ухватил нить беседы Айрунги. – Это похоже на кислотные ожоги, которые мне доводилось получать во время опытов. – Он показал кисти рук, покрытые желтоватыми пятнами. – Пусть мой господин попробует промывать пораженные места слабым раствором соды. Мне помогало.

Идея так увлекла старичка-лекаря, что он тут же прервал беседу и удалился, бормоча: «Сода, сода...»

Айрунги без особого интереса глянул на женщин, которые крутились вокруг раненых – кого поят из кувшина, кому рассказывают о судьбе близких.

А вон та, что стоит на коленях возле старика и меняет у него на лбу мокрую тряпку... совсем рядом в двух шагах... Эти бронзовые тяжелые косы могут принадлежать лишь одной женщине на свете!

Этот Марави – старый дурень! Он ее, видите ли, прогнал! Да чтобы выставить эту женщину, понадобилась бы сотня наемников!

Поднялась на ноги. Отряхивает песок с юбки. Сейчас обернется...

И тут Айрунги, словно его толкнул в бок маленький вредный демон, растянулся на песке, закрыл глаза и картинно-беспомощным жестом откинул руку в сторону.

Прошла мимо... Задержала шаг... Остановилась...

Пройдоха следил за колыханием ее подола сквозь смеженные ресницы – он прекрасно владел этим женским умением.

Вскрикнула. Упала рядом с ним на колени. Сильная загорелая рука скользнула под шею Айрунги, бережно приподняла голову. Пальцы другой руки заскользили по шее над ухом, ища Жилу Жизни. Они дрожали, эти смуглые пальцы!

– Живой! – Шаунара не вымолвила это, а простонала. – Ох, да что же с тобой... да как же это... Ты не умирай, слышишь! Я все сделаю, все, только потерпи, не умирай, я вылечу, я умею...

Каково разыгрывать роль раненого, который потерял сознание, если у самой щеки – вырез платья и золотистые аккуратные грудки, к которым так и тянет припасть пересохшим ртом? Не то что притворщик – настоящий больной не выдержал бы! И покойник не выдержал бы!

Мужская рука сама собой двинулась вверх, властно легла на затылок женщины, прижала лицо к лицу, губы к губам.

И ведь ответила на поцелуй! Ответила! На несколько блаженных мгновений женщина прильнула к мужчине страстно и нежно, ласково и горячо!

Увы, Шаунара быстро опомнилась. Негодуя, рванулась из объятий обманщика, так стремительно, словно его руки были ветками крапивняка. В карих глазах заплясала гроза. Айрунги уже не притворялся, не жмурился и получил гневную молнию прямо в зрачки!

Смуглая ручка коротко размахнулась и влепила симулянту такую затрещину, что чуть бы сильнее – и бедняга с полным правом остался бы лежать среди раненых, ожидая, пока им займется лекарь.

Шаунара вскочила на ноги и побежала прочь.

Поднялся и Айрунги. Щека горит, в голове гудит, а в душе пляшет пьяное, безрассудное счастье.

Нелогично? Да в болото логику! И здравый смысл туда же! Скорее догнать эту восхитительную злодейку и вымолить прощение!

Айрунги рванулся вслед за беглянкой и налетел на какого-то мужчину. Не извинившись, попробовал обогнуть его, но твердая рука вцепилась в плечо, остановила.

Перед Айрунги стоял Ралидж Разящий Взор.

Но куда пропала Нитха?

Досадливо морщась и глуша в душе тревогу, Шенги положил ладонь на талисман и негромко выругался: все вокруг затопил мягкий серебристый свет.

Ну, точно! Что-то случилось с талисманом! Так было и в прошлый раз, когда он искал Дайру.