Татьяна Шуран - Матка

— Ты в какой сфере собираешься предлагать свои услуги?

— Я должен сделать вид, что умею это странное слово.

— Мда. Крутые времена требуют крутых решений.

— Это такой обман. Создатели стихий придумали новый бренд для якобы особой сексуальной привязки.

— А что будешь отвечать, Клим, если клиент спросит, можно ли сделать егильет исключительно на минет?

— Похоже, чем туманнее я отвечу и больше денег запрошу, тем получится убедительнее…

— Вижу, начинаешь просекать основы миссионерской деятельности! Только не забудь надеть под плащ бронежилет.

— И на вопросы типа "А что будет?.." глубокомысленно отвечай: "Все будет", — не ошибешься.

— Соня хочет делать районную газету на золотых листах.

— В смысле — на золоте? И как все это хранить, сразу сдавать в металлолом, что ли?

— Да нет, там будут стереографические проекторы вкраплены. А сам лист — размером с визитку. Я видела макеты — веселенькие.

— А какой район имеется в виду, земной шар? Мы сегодня здесь, завтра там.

— Станция. Когда мы ее закончим, переселимся с земли, ну так вот — можно считать, местная газета у нас уже есть.

(Стас Ладшев)

Наконец, мы пришли к выводу, что время, отведенное Белей на подготовку, закончилось, и принялись рассчитывать маршрут в Божиярск. Еще задолго до прибытия в город за стеклянными стенами пункта управления станцией открылась самая удивительная картина, которую мы когда-либо видели. В облаках и самом ночном небе зиял бездонный провал, заполненный дневным светом, как исполинский белый столб, уходивший в неизмеримую высоту. Издалека невозможно было понять масштабы разрушения, которое он производил вокруг, но приблизившись, мы увидели, что целые горы, вырванные из земли, вращались в колоссальном вихре, как циклопические снаряды, поднятые в воздух невидимой силой; земля гудела, по ней расползались чудовищные трещины, и в воздух поднимались все новые пласты породы. В эпицентре сверкающей, громовой бури виднелась фигурка Бели — единственная невредимая частица среди всеобщего хаоса. Она безмятежно плавала в воздухе, ее силуэт казался темным, а на волосах переливались серебристые блики. И нас поразила не столько сверхчеловеческая сила разрушения, от которой, казалось, качалась не только земля, но и небо, сколько беспечные, даже как будто рассеянные движения Бели, парадоксальным образом оставлявшие впечатление поистине нечеловеческой беспощадности.

В этот момент я понял, что Беля способна в одиночку сражаться со всей каменной расой, что она способна сражаться против Матки, кем бы та ни была, что она готова воевать, даже если мы все здесь умрем; и тогда я впервые отчетливо осознал, что у людей есть шанс победить.

Беля внезапно подняла голову, и стало видно, что ее глаза светились, отбрасывая яркие блики, как фары. Она вытянула руки перед собой и сделала движение, словно призывала к себе неизвестную силу; оглушительные молнии метнулись в стороны вдоль чудовищных разломов, и зиявшая в земле пропасть буквально закипела сверкающим белым светом. Беля медленно, как во сне, погрузилась в ослепительный провал, блеснула еще одна вспышка, и все исчезло. Остались только безликие руины города в сумрачных горах, о недавнем бесновании неизвестной стихии в которых не напоминала ни одна пылинка.

Мы еще не успели осмыслить удивительные превращения ландшафта, как за нашей спиной послышался знакомый стук каблуков. Беля прошлась среди собравшихся, уперла кулак в бок и небрежно отставила в сторону ногу.

— Ну, что, герчеяуре? — поинтересовалась она. — Всегда готовы?

Вдоль ее воздушной фигуры бежали длинные волны пепельно-серебристых волос, прозрачные глаза смеялись, я вспомнил загадочную картину ее спуска под землю и вдруг подумал, что хотя Беля обучала нас, сражалась вместе с нами, хотя за долгое время нашего общения она стала для нас непререкаемого авторитета наставницей и в то же время родным существом, порой капризным, трогательным, наивным и требующим заботы, как дочь, до конца она перед нами никогда не раскрывалась и по-настоящему мы ее не знали. Осталось только смутное ощущение, что, возможно, именно из-за неразрешимых противоречий натуры Бели ей бесспорно подходило ее самоопределение — "самая совершенная".

Старатели.

План операции состоял в том, чтобы "невидимый город" — орбитальная станция старателей — перемещаясь над поверхностью планеты, отвлекал на себя силы роя неопределенно долгое время — вплоть до уничтожения одной из противоборствующих сторон. Тем временем сама Беля предполагала спуститься в подземные пещеры, найти Вторую форму Матки и в процессе поединка окружить ее количеством шумовых излучателей, достаточным сначала для блокировки внешних факторов — вмешательства роя и Заповедной Высоты, затем для ограничения подвижности Матки, ее способности к атаке и самозащите, и наконец — для деструктуризации ее физических покровов вплоть до распада на куски. Беля пояснила, что в момент гибели Второй формы паразитарный камень утратит свою жизненную силу, превратившись в обыкновенный минерал, и каменная раса перестанет существовать, а четвертое измерение навсегда утратит связь с физическим миром, и земля вернется в распоряжение людей.

Бесхитростный план означал только, что потребуется сражаться на пределе возможностей без малейшей гарантии на успех. Вопросов ни у кого не возникало: все поняли, что подошли к итоговому событию своей жизни, рубикону, за которым в любом случае — неизвестность; и все, несмотря на множество пройденных ранее, технически не менее рискованных испытаний, ощущали волнующую и пугающую близость смерти — не обязательно своей, но неизбежной смерти как таковой. Кто-то из старателей буднично, словно про себя, озвучил общую мысль:

— Трудно даже представить себе, к чему мы идем.

Беля взглянула на него с оттенком удивления и пожала плечами.

— Я рассчитываю победить, — пояснила она.

Из книги Станислава Ладшева "Беля. Как мы учились сражаться со временем и побеждать себя":

(Стас Ладшев)

Когда Беля выехала на дорогу, уходившую в сторону заповедника "Ключи", мы нанесли первый удар по гнезду, находившемуся в подземных пустотах под Божиярском. С этого момента мне запомнился только непрерывный, безвременный бой — монотонный, безжалостный, который невозможно было бы пережить, если бы часть меня не находилась все это время словно вне мира. Мне казалось, что я остался в высокой белокаменной башне, которая плывет над ночными облаками; я видел перед собой столб света, уходивший ввысь, и снова и снова слышал самоуверенное напутствие Бели: "Я рассчитываю победить"… Впоследствии остальные старатели признавались, что тоже испытывали странное ощущение двойственности. Возможно, именно этот эффект имела в виду Беля, когда говорила, что во время боя нам придется черпать внутреннюю силу из запасов белого света на станции; во всяком случае, своеобразная отрешенность от смертельной западни земли, кишащей каменными тварями, сохранила нам жизнь.