Джо Аберкромби - Прежде чем их повесят

Потом Фелниг нерешительно оступил. Он моргнул и нервно облизнул губы.

— Занят. Понятно. Хорошо. — Он отступил еще на шаг. — Говорите, будет введен резерв?

— Немедленно.

— Хорошо, хорошо… Я сообщу генералу Крою, что следует ждать подкрепления. — Фелниг сунул ногу в стремя. — Хотя это совсем не по правилам. — Он посмотрел на палатку, на Пайка, на Веста. — Совсем. — Он пришпорил лошадь и понесся обратно в долину. Вест проводил его взглядом, думая, что Фелниг понятия не имеет, насколько это не по правилам.

Вест повернулся к адъютанту.

— Маршал Берр приказал ввести резерв в бой на правом фланге. Они должны атаковать кавалерию Бетода. Если правый фланг ослабнет, это будет означать катастрофу. Вам понятно?

— Я должен иметь письменный приказ маршала…

— Нет времени писать приказы! — заревел Вест. — Отправляйтесь и делайте свое дело!

Адъютант покорно поспешил прочь по склону в сторону двух полков резерва, терпеливо ожидающих под снегом. Вест следил за ним, беспокойно шевеля пальцами. Солдаты взбирались в седла и выстраивались для атаки. Вест прикусил губу, повернувшись. Офицеры и охрана штаба Берра все как один смотрели на него — кто с легким любопытством, кто с явным подозрением.

Возвращаясь в палатку, он кивнул нескольким офицерам, делая вид, что ничего необычного не происходит. Он пытался представить, сколько времени пройдет, прежде чем кто-нибудь откажется верить на слово, прежде чем кто-нибудь силой вломится в палатку, прежде чем кто-нибудь узнает, что лорд-маршал Берр уже на полпути в страну мертвых. Ему было интересно: произойдет ли это до того, как в долине будет прорван фронт и командный пост захватят северяне. Если после — то это будет уже неважно.

Пайк смотрел на него с выражением, которое, возможно, означало улыбку. Вест хотел улыбнуться в ответ, но не смог — у него не было на это сил.

Ищейка старался отдышаться. Он сидел, прислонившись к упавшему дереву, лук свободно болтался в кулаке. Меч он воткнул рядом в сырую землю. Этот меч Ищейка взял у мертвого карла и удачно им воспользовался — и понимал, что еще воспользуется до конца дня. Боец был в крови — и руки, и одежда. Кровь Катиль, кровь плоскоголовых и его собственная. Вытирать ее не имело смысла — очень скоро появится новая.

Три раза шанка лезли на гору сегодня, и три раза их сбрасывали, каждый раз с большим трудом. Ищейка размышлял, удастся ли их сбросить, когда они придут снова. Он не сомневался, что придут. Нисколечки. Его только интересовало — когда и сколько их соберется.

Он слышал, как за деревьями вопят и стонут раненые из армии Союза. Раненых много. Один карл потерял руку, когда шанка пришли в последний раз. Наверное, «потерял» — неточное слово, ведь ее отсекли топором. Тогда он страшно кричал, но теперь он лежал тихо, хрипло дыша. Ему стянули обрубок тряпками и поясом, и теперь карл разглядывал его. Бледный, с вытаращенными глазами, он смотрел на отрубленное запястье, как будто не понимает, что видит. Как будто каждый раз заново удивляется.

Ищейка медленно поднялся и выглянул над поваленным стволом. Он видел плоскоголовых в лесу. Сидят в тени. Ждут. Ему не нравилось, что они прячутся там внизу. Шанка нападают, пока не прикончат тебя, или убегают.

— Чего они ждут? — прошипел он. — Когда чертовы плоскоголовые научились выжидать?

— А когда они научились сражаться за Бетода? — прорычал Тул, вытирая насухо меч. — Многое меняется, но никогда в лучшую сторону.

— А когда хоть что-нибудь менялось в лучшую сторону? — проворчал Доу, сидящий дальше по цепочке.

Ищейка нахмурился. Появился новый запах, какая-то сырость. Между деревьями появилось что-то бледное, что становилось бледнее на глазах.

— Что это? Вон тот туман?

— Туман? Наверху? — Доу хрипло рассмеялся, словно закаркал. — В это время? Ха! Хотя погоди…

Теперь они все видели что-то белое, прилипшее к мокрому склону. Ищейка сглотнул. Во рту пересохло. Он внезапно ощутил беспокойство — и не из-за шанка, ждущих внизу. Тут что-то другое. Туман полз вверх между деревьями, огибая стволы и поднимаясь. Плоскоголовые зашевелились — смутные фигуры двигались в сером полумраке.

— Не нравится мне это, — раздался голос Доу. — Что-то ненормальное.

— Спокойно, парни! — вмешался Тридуба.

Ищейка приободрился, но бодрости хватило ненадолго. Он покачивался взад и вперед, чувствуя подступающую тошноту.

— Нет, нет, — прошептал Лихорадка. Его глаза бегали, словно он искал, куда смыться.

Ищейка почувствовал, как волоски на руках встали дыбом, кожу покалывало, горло перехватило. Его охватывал какой-то безымянный ужас, накатывая на склон вместе с туманом — он крался по лесу, огибал деревья, скользил под стволом, за которым они прятались.

— Это он, — прошептал Лихорадка, вытаращив глаза, как две тарелки, съежившись, словно боялся, что его услышат. — Это он!

— Кто? — каркнул Ищейка.

Лихорадка только потряс головой и вжался в холодную землю. Ищейке очень захотелось сделать то же самое, но он заставил себя подняться и взглянуть через поваленное дерево. Названный трясется, как ребенок в темноте, даже не зная почему? Лучше взглянуть в лицо опасности, подумал Ищейка. Он ошибался.

В тумане появилась тень, слишком большая и слишком прямая для шанка. Большой, громадный человек, ростом с Тула. Даже больше. Гигант. Ищейка протер болезненные глаза, думая, что все это просто игра света в темноте, но нет. Тень приближалась и росла. И чем четче она становилась, тем было страшнее.

Ищейка много где побывал, по всему Северу прошел, но никогда не видел ничего подобного этому странному гиганту. Половина его защищена черной броней — большие пластины скреплены клепками и болтами, покрыты шипами, кованым и плетеным металлом. Вторая половина — почти голая, не считая ремней и пряжек, удерживающих броню. Голая нога, голая рука, голая грудь бугрились уродливыми квадратами и пучками мышц. Лицо закрывала помятая и покорябанная черная железная маска.

Он приближался и вырастал из тумана. Ищейка увидел, что кожа гиганта покрашена и разрисована маленькими синими буковками. Она была вся покрыта небрежными письменами, до последнего дюйма. Оружия у великана не было, но от этого он не становился менее ужасным. Даже, если на то пошло, наоборот. Он, видимо, презирал оружие, даже на поле боя.

— Во имя мертвых! — выдохнул Ищейка, разинув рот от страха.

— Спокойно, парни, спокойно, — прорычал Тридуба. — Спокойно.

Только голос командира не дал Ищейке удрать со всех ног, чтобы больше не возвращаться.