Ольга Макарова - iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

— …Ну, бывай, Дэлэмэр, — лукаво прищурившись, сказал на прощание Гердон. — Рад был встретить. Как я и думал, ты чем-то похож на Макса.

Кангасск усмехнулся подобному сравнению, а вслух сказал:

— Кстати, пока не забыл… Тезка твоего сынишки, ученик твой, жив. Он торговец «Медового пути» сейчас.

Много лет родной человек был мертв для тебя, и вдруг оказывается, что он жив, и, более того, он рядом… Обычно подобные известия шокируют людей (вспомнить хотя бы Оллардиана), но Гердон лишь загадочно улыбнулся и закивал:

— Жив? Хех, вот ведь везунчик!.. И молчал столько лет… Благодарю за новость, Дэлэмэр. Пожалуй найду его, перекинемся парой слов.

И всё. Странный человек. Но такие всегда западают в душу. Дракон бы еще добавил красивую фразу про ореол ффара…

А ведь они действительно встретятся. Моложавый учитель и стареющий ученик, тот самый Марин, мимо которого чудесным образом прошли и распри Ордена, и Черный Алтарь, и отряд Девяти, где был и Милиан Корвус, тогда еще не звавший себя Максом… Встретятся. Но изменит ли что-нибудь такая встреча?..

Академию Палюстрис Кангасск покидал с легким сердцем и пьянящим чувством свободы. Вряд ли Ученик чувствовал бы себя так, не забудь он напрочь о харуспексах, молчаливо лежащих в кармане. А он действительно о них забыл.

Потому новость, ждавшая Кана за воротами Академии, повергла его в шок: пропала Эанна.

Куда, зачем?.. рядом не оказалось никого, кто сумел бы ответить…

Вот к чему были все эти прощальные взгляды и странности: Эа намеревалась уйти. И решилась-таки.

«Глупый котенок…» — сокрушенно подумал Кан, чувствуя, как в груди горячим комом наливается злость… на самого себя…

Вспомнив о харуспексах, Кангасск решительно вернул их на место. Холодный обсидиан вновь коснулся гладким боком разгоряченной кожи, а Горящий — замерцал в такт тревожно бьющемуся сердцу. «Лихорадило» их по-прежнему. Но Ученик плевать хотел на это.

Кангасск был зол. И в злости своей уверен, что его не остановит ничто, даже прихоти гадальных камней.

…А ведь он действительно был сейчас похож на Макса, до ужаса похож…

Да, можно было решить эту проблему простыми человеческими методами, хотя бы поспрашивать народ вокруг или элементарно обойти поселение… Да, не стоило так заводиться из-за этого. Но, видимо, чаша терпения переполнилась: последний Ученик устал от обходных путей, не задевающих никого, но и ведущих порой в никуда…

Если бы Кангасска спросили, как он собирает Триаду, он не ответил бы, хотя собирал ее неоднократно. Каждый раз все было иначе. Что помогло увидеть серебряные нити Паутины теперь? Злость?.. А быть может, просто пришло время.

Глава пятьдесят седьмая. Ждать

Кан приехал сюда диковинным всадником, возвышавшимся над всеми, будь то могучие файзулы или простые северяне… Однако потеря чарги и пешая прогулка по хлюпающей утренней слякоти напрочь лишилиУченика миродержцев былого величия: теперь он был по колено забрызган грязью и, понуро опустив голову, принимал как неизбежное зло слепой дождь, взявшийся щедро поливать окрестности Академии.

Такого упадка сил Кангасск за собой не помнил давно. Впрочем, таким злым и безрассудным он вообще себя не помнил… Оно быстро схлынуло, это безумие: серебряная паутина вспыхнула тогда необычайно ярко, взор гадальщика побежал по вьющейся нити Эанны и — канул во тьму. Словно кто-то огрел палкой зарвавшегося владельца Триады, молодого и наглого. Царившее в душе недоброе, болезненное торжество от этого «удара» враз обернулось острым чувством одиночества, и сердце тронуло мертвенным холодком, словно у человека, споткнувшегося на краю пропасти.

Кангасск благоразумно не стал делать попыток собрать Триаду снова. Во-первых, он, пусть запоздало, но осознал, что вообще зря пытается подчинять мимолетной прихоти то, чего не понимает, а во-вторых, тех нескольких картин, что открылись взору, Ученику оказалось достаточно для того, чтобы сориентироваться: он мельком видел таверну в окружении файзульских шатров и знакомый караван, остановившийся у нее.

Так что оставалось лишь направиться по дороге к Столице и надеяться, что путь не будет слишком долгим: у Кангасска даже воды с собой не было, не говоря уже о еде и вещах — все осталось в дорожной сумке, притороченной к седлу на спине беглой чарги.

Несмотря на неудачу с Паутиной, судьба, казалось, благоволила Ученику: дождь вскоре кончился, под ноги вместо хлюпающей при каждом шаге раскисшей земли легла добротная каменная дорога, а где-то через пару часов пешего хода Кан увидел вдали дымок, поднимающийся из труб таверны в бледное весеннее небо. На ум сразу пришли жаркий камин в общем зале и кухонное пекло, дразнящее ароматами специй, пекущегося на углях мяса, шкворчащей на сковороде рыбы…

…Кангасск вспомнил, что денег у него тоже с собой нет, и невесело посмеялся над собственным бестолковым положением. Все это можно было, не мудрствуя, обозвать одним словом: бродяга. Пустой желудок, пустой кошелек; все богатство: броня, сабля, фляжка с аноком меллеосом да два харуспекса на шее. А мир… смешно сказать, он такой большой, когда идешь пешком…

Таверна «Шлычий глаз» стояла к дороге боком. Добротное довоенное здание, отреставрированное, видимо, не так давно. Примечательно, что его окружала без малого сотня пестрых файзульских шатров. Зная, что Академия Гердона во множестве нанимает работников из числа живущих рядом с ее стенами файзулов, можно было предположить, что, во-первых, в «Шлычьем глазе» следует ожидать столь любимого Гравианной (и, как ни странно, Кангасском) наваристого чая и прочих прелестей файзульской кухни, а во-вторых, — что часть шатров хозяин таверны просто сдает, как дешевые комнаты.

Остановившись у дверей, Кан задумался, стоит ли вообще заходить. Почему-то не хотелось. Не радовал Ученика этот «Шлычий глаз». Даже будь у Дэлэмэра с собой пара золотых на шикарный обед, он бы сильно подумал, стоит ли переступать порог этой гостеприимной таверны. Дело было не в ней, нет; дело было в самом Кангасске. Странное, неуместное ощущение, будто он ступил на чужую территорию или явился без приглашения в чье-то жилище, давило, заставляя невольно опускать плечи.

В задумчивости Кан обвел взглядом многочисленные шатры, меж которых играли файзульские ребятишки и неспешно расхаживали взрослые файзулы, облаченные в костюмы и накидки из индижи. Редко кто бросал взгляд в сторону Ученика: без чарги одинокий путник был никому не интересен.

Кан пожал плечами. «Наверное, я устал… — мотнув головой, мысленно сказал он себе, не найдя иного объяснения. — Hе стоило лишний раз трогать Триаду и злиться на все и вся, так никаких нервов не хватит. Шут с ними, с дурными мыслями, надо просто найти Эанну и оставить эту таверну за спиной. Только и всего… И — да… в таверне чаргу точно искать незачем».