Ольга Макарова - iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

«Перестань… хватит…» Когда Гердон вслед за женой представил Кангасску своих детей, тот не удержался — коснулся пальцами висков и тихонько застонал: мелочные озарения, не оставлявшие Кана уже добрых два часа, хлынули с новой силой.

…Как он назвал детей! Сыну дал имя Марин — в память о «погибшем» ученике… А дочери — имя Нани… тоже в память…

Лица, слова, чувства… все чужие и давние… их было так много, что Кангасску показалось, еще миг — и он захлебнется в них. Плохо было уже физически: появились тупая боль в висках и то и дело подступающая к горлу тошнота. Ученик понятия не имел, зачем харуспексу (одному или всем трем сразу) так издеваться над ним.

Не стоит думать, что Гердон не смекнул, в чем дело. Быстро свернув разговор, полный отвлеченных тем и нейтральных вопросов, какие задают, присматриваясь к собеседнику, он выпроводил жену и детей за дверь. Теперь в просторном кабинете, где гулял прохладный весенний ветерок, остались только он и его гость.

…Кабинет… Высокий потолок, узкие полосы света, льющегося из приоткрытых окон… Кангасск смутно припоминал путь сюда: замшелые лестницы и короткие коридоры со множеством дверей и арок. О Небеса!.. кажется, он прошел все это один, не спрашивая дороги…

…Найдя взглядом кресло, Кан тут же плюхнулся в него; сейчас было не до соблюдения приличий.

— Скверно выглядишь, Дэлэмэр, — скрестив на груди руки, хмуро заметил Гердон. — Впрочем… — он пожал плечами, — это неудивительно, учитывая, что ты носишь три обсидиана сразу: если не ладят они, мучаешься ты.

Кангасск уже думал возразить, причем возразить резко, но вовремя вспомнил, с кем говорит: этот обманчиво-молодой человек, стоящий перед ним, на самом деле всего на пару лет младше его отца, и, судя по всему, он, а не Сайнар, был в свое время истинным главой Ордена Горящего Обсидиана, приведя его к цели и разрушив до основания. Уж в чем, а в харуспексах Гердон разбирается лучше многих гадальщиков и спорить с ним неразумно.

— Я не за тем пришел, — сказал Кан, ясно давая понять, что происходящее с ним Гердона не касается.

— Я понял, — как ни в чем не бывало согласился тот, сопроводив свои слова нарочито безразличным зевком. — Только мой тебе совет: сними обсидианы. Оба. И Горящий, и Холодный. Полегчает.

Просто, как все гениальное…

Сняв с шеи шнурок, на котором висели оба обсидиана, и сунув их в карман плаща, Кангасск действительно почувствовал себя намного лучше. Впрочем, облегчение соседствовало с усталостью, точно у человека, которого долго трепали, а потом выбросили на берег морские волны.

Несколько приободрился и Гердон: все же разговаривать с гадальщиком, да еще вошедшим в раж, — развлечение не для слабонервных, если у тебя есть что скрывать. Теперь Холодный и Горящий молчат. Конечно, остается Нарра — Дымчатый, — но его Гердон прозвал «ленивым обсидианом» уже давно. К тому же, далеко он. Очень далеко отсюда…

— И вправду лучше. Спасибо, — сухо поблагодарил Кан, попутно сотворив простенькое заклинание для восстановления сил.

— Пожалста, — хмыкнул Гердон в ответ. — Ну так чем могу помочь?

— Я слышал, ты занимался проблемой стигов… — начал Кан.

— Да, я единственный живой специалист по стигам, — бесцеремонно перебил его Гердон. — Спрашивай уже.

— Я видел стига, использующего магию, — сказал Кангасск прямо. — И хочу знать, как такое возможно.

Палюс задумался надолго. В полном молчании побродив по комнате, он присел на подоконник и подставил солнцу безупречное, молодое лицо. О, он выглядел даже моложе Кангасска, и лишь глаза, темные, глубоко запавшие, выдавали в нем старика.

Гердон Лориан не тратил лишних слов на рассуждения и не строил непроходимых дебрей из всевозможных теорий, как делает почти каждый ученый, пробираясь к истине. Нет. Как и подобает гению, он просто выдал ответ. Один-единственный, окончательный.

— Стиги не стабилизирут магию нашего мира, потому наши заклинания им недоступны, — констатировал он. — Но если использовать поле, которое создает вокруг себя человек с активным стабилизатором, то этот запрет можно обойти. Как обходили его маги в первых боевых семерках через два года после коллапса.

— То есть, такой стиг способен к магии только рядом с людьми? — уточнил Кан.

— Да, — без сомнений подтвердил это Гердон. — Причем мощь заклинаний, которые он может использовать, напрямую зависит от того, насколько восстановлен стабилизатор ближайшего человека.

— Гадальщики… — вслух подумал Кан.

— Идеальный вариант, — с готовностью кивнул Гердон. И, оставив непререкаемый тон, уточнил: — Но все, что я тебе сказал, годится как объяснение только в том случае, если оставить за бортом то, как стиг мог изучить магию. Даже если допустить, что он сумел понять нас настолько… Все равно ему пришлось бы находиться рядом с людьми для этого, причем достаточно долго… Кстати, что с тем стигом, о котором ты говорил?

— Мертв, — бесстрастно ответил Кангасск и, раскрыв ладонь, показал Гердону почерневший стигийский камень лже-Немаана.

— Жаль, — вздохнул Гердон без особого, впрочем, сожаления.

— Он был очень похож на человека. Как раз настолько, чтобы долго быть рядом, как ты сказал. Спектор с трудом определил его с близкого расстояния, — заметил ему Кан. — Как думаешь, этот стиг один такой?

— Не могу знать, — Гердон Лориан состроил озадаченную гримасу и развел руками. — Но не думаю, что стоит бояться чего-то, — добавил он, ехидно посмеиваясь. — Появление человекоподобных стигов, использующих человечью же магию, можно считать полной и безоговорочной победой нашей расы. Говорят же: «Самое опасное — незаметно превратиться в того, с кем боролся»… на этом многие борцы со «злом» погорели, включая моего братца. В данном же случае эту фразу следует воспринимать буквально: если что, стигов просто больше не будет. Будут люди. Вернее проигрыш и придумать сложно.

А ведь он был прав; Кангасск не мог этого не признать. И в который раз смерть лже-Немаана показалась ему напрасной, а собственные тревоги и порывы — мелкими и глупыми, точно детская возня в песочнице. Эта встреча… она единым махом поставила жирную точку в череде долгих скитаний; Кангасск увидел зияющую пустоту за дверью, в которую до сей поры ломился так отчаянно…

— …Ну, бывай, Дэлэмэр, — лукаво прищурившись, сказал на прощание Гердон. — Рад был встретить. Как я и думал, ты чем-то похож на Макса.

Кангасск усмехнулся подобному сравнению, а вслух сказал:

— Кстати, пока не забыл… Тезка твоего сынишки, ученик твой, жив. Он торговец «Медового пути» сейчас.