Наталия Московских - Нити Данталли (СИ)

— Так, значит, просьба остается прежней. Мне нужна ванна в кратчайшие сроки. И не мешало бы поесть после, а то я уже не помню, когда последний раз видел еду. Что до него… — аркал скорбно сдвинул брови, поглядев на данталли, — ему согрей таз. Да, хотя бы таз. Он привык к лагерной жизни, отучать будем постепенно. В таком деле резко нельзя.

Вальтер рассеянно окинул Мальстена взглядом. Данталли уже набрал в грудь воздуха, чтобы ответить, однако лишь громко выдохнул и махнул рукой. Сейчас любые его замечания сделали бы сложившуюся ситуацию еще более нелепой.

— Все понятно? — вопрошающе кивнул аркал.

— Все сделаем, — бегло пообещал трактирщик. — Пожелания в еде какие-нибудь будут?

— На твое усмотрение, — небрежно отмахнулся Бэстифар. — Позови, главное, когда все будет готово.

Засим аркал развернулся и вновь зашагал к лестнице.

— Господин… — Вальтер обратился к данталли, подождав, пока тот представится, однако Мальстен называть свое имя не спешил. Он лишь вопросительно посмотрел на трактирщика в ожидании вопроса. Седовласый мужчина замялся. — Так вам… тоже ванну подготовить, или и впрямь… таз?

Данталли закатил глаза и качнул головой.

— Можешь не утруждаться с ванной. Была бы вода, а мыться — не проблема, — хмыкнул он, понимая, что и в самом деле привык к лагерной жизни ровно настолько, что совершенно забыл о комфорте. Осознание этого, как ни странно, не вызвало в нем ничего, кроме усмешки.

Пожалуй, Бэстифар во многом прав. Возможно, Малагория окажется подходящим местом и надежным убежищем. Хотя бы временно, а дальше — как боги рассудят.

Уходя из трапезного зала, Мальстен твердо решил, что сделает все возможное, чтобы и впрямь справиться с работой постановщика представлений в гратском цирке.

Вальсбургский лес, Гинтара

Девятнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

Бенедикт, оставив своим братьям все необходимые инструкции, поспешил тотчас же покинуть Олсад и направиться в Крон. Пока агенты Красного Культа, сообщения которым были разосланы через эревальн, собирали необходимую жрецу Колеру информацию по всем уголкам Арреды, у Бенедикта было время продумать дальнейший план действий и лично встретиться со старшим жрецом головного отделения. Слишком много вопросов нужно было прояснить. Старший жрец Кардении был готов нещадно гнать коня, чтобы приблизить момент получения ответов, однако не делал этого. Призрачных надежд на то, что сегодня удастся проехать большое расстояние, он не питал: после нескольких бессонных ночей внимание предательски рассеивалось, окружающий пейзаж периодически расплывался перед глазами, и на то, чтобы править конем — медленнее, чем хотелось бы — уходила вся концентрация.

Скачущий рядом Киллиан Харт был молчалив и, казалось, тоже мог сосредотачиваться только на дороге. И без того острые черты лица осунулись, взгляд серо-желтых глаз смотрел прямо перед собой, темные короткие волосы неопрятно торчали в разные стороны. На фоне ярко-красной накидки и дорожного одеяния лицо молодого человека терялось, буквально расплываясь.

Изредка поглядывая на своего молчаливого спутника, Бенедикт пытался понять, неужто казнь Ганса Меррокеля и впрямь так сильно травмировала жреца Харта, или всему виной исключительно усталость.

Ответов на свои вопросы Колер так и не нашел, и, в конце концов, предпочел отложить выяснение до привала, который, он был уверен, настанет очень скоро.

Как только солнце начало понемногу клониться к закату, Бенедикт свернул с тракта глубже в лес.

— Останавливаемся? — спросил Киллиан, поравнявшись со своим попутчиком. Колер вздохнул с облегчением. Опасений, что, покинув Олсад, молодой человек больше никогда не заговорит, у него не было, однако первое пророненное Хартом слово послужило настоящим успокоением.

— Твой стареющий попутчик уже не различает ничего вокруг, — усмехнулся Бенедикт, когда конь почти перешел на шаг. — Нужно останавливаться. Тебе тоже отдых не помешает.

Киллиан безразлично пожал плечами, хотя темные круги под его глазами подтверждали слова старшего жреца.

Вскоре оба путника спешились. Бенедикт занялся животными, понимая, что если сейчас разложит настил, то не удержится на ногах и погрузится в сон раньше, чем тело окончательно коснется земли.

Мысли Колера беспорядочно витали вокруг Мальстена Ормонта и его новых выявленных способностей, с которыми жрец Культа совершенно не представлял себе, как совладать. Оставалось лишь надеяться, что в головном отделении хранятся хоть какие-то инструкции на такой случай. Правда, Колер сильно сомневался, что за последние несколько столетий встречался хоть один данталли, способный с такой легкостью прорываться сквозь красное. А если таковой существовал, но высшее руководство предпочло держать это в секрете даже от своих старших жрецов, возникало множество вопросов о политике Культа.

Впрочем, Бенедикт старался не нагнетать обстановку, пока ничего не было известно: сейчас он без устали гадал, отчего Мальстен, обладая подобными силами, не попытался отомстить за Хоттмар еще тогда, в Малагории, несколько лет назад, когда убийца его семьи в красках рассказывал о смерти герцога и герцогини Ормонт. С досадой Колер осознал, что не в силах понять своего противника. Что не способен по-настоящему раскрыть, что движет этим существом. Каковы его цели? С Бэстифаром шимом Мала все ясно, с охотницей — будь она неладна — тоже. Даже в отношении пропавшего без вести Грэга Дэвери возникало меньше вопросов, чем в отношении этого данталли.

— Бенедикт, — обратился Киллиан, нарушив тишину и вырвав старшего жреца из раздумий. — Я покараулю первым. Вы ва̀литесь с ног, это видно. А мне сон сейчас никак не идет, так что…

Он не договорил, а лишь пожал плечами. Колер недоверчиво прищурился.

— Уверен?

— Абсолютно, — спокойно отозвался молодой человек.

Бенедикт тяжело вздохнул.

— Что ж, тогда спорить не стану. Я действительно уже слишком стар, видимо, для таких «подвигов».

— Двое суток без сна свалят кого угодно, — ободряюще произнес Харт, посмотрев в небо. Солнце уже почти закатилось, окрасив облака в огненно-рыжие краски.

Колер склонил голову, изучая своего попутчика и пытаясь понять, о чем тот сейчас думает. Бенедикт невольно чувствовал свою вину за то, что произошло сегодня во время казни. Он никак не мог ожидать, что Ганс Меррокель попросит своего палача остаться рядом. Такого в практике старшего жреца Кардении при всем его огромном опыте никогда не случалось. И надо же было подобному инциденту произойти именно тогда, когда палачом оказался юноша, побывавший в пожаре! Не иначе, сам Крипп приложил руку к этому действу…