Наталия Московских - Нити Данталли (СИ)

— Действительно.

Пока данталли дезинфицировал иглу, аркал бегло стащил пропитавшуюся кровью и по̀том рубаху, тут же откинув ее в сторону — почти брезгливо.

— Это уже только сжигать, — буркнул он. — Все-таки, лагерная жизнь — не мое. А я-то думал, воспитание в семье малагоркого царя на мне никак не отразилось. Ошибся, выходит.

Мальстен повернулся к аркалу и на миг замер, вглядевшись в его лицо. Сейчас из красного на малагорце была лишь кровь, текущая из раны на спине, и она практически не размывала его черт. И, казалось бы, эти самые черты остались прежними, но впервые стали детальнее, яснее.

— В чем дело? — Бэстифар приподнял смолисто-черную бровь и нервно усмехнулся. — Я не заметил еще какую-то царапину?

— Нет, — качнув головой, данталли отвел взгляд. — Просто впервые не приходится напрягать зрение, чтобы понять, как ты выглядишь.

Аркал развел руками.

— Красный — наш национальный цвет, в нем расхаживает почти вся Малагория…

Не договорив, Бэстифар покачнулся, прикрыв глаза, и дождался, пока уймется головокружение. Чтобы сохранить равновесие, ему пришлось опереться на стол. Мальстен нахмурился.

— Сядь, — кивнул он на табурет. Аркал выполнил указание устало потер глаза.

— Все-таки это чудно̀, — хмыкнул он. — Каждый раз думаю об этом, когда случается какая-нибудь такая досадная промашка. Люди и иные существа лелеют свои раны. Чувствуют их, уделяют им все свое внимание. А когда боль уходит, это приносит им истинное счастье. Я же могу ощутить лишь побочные последствия: слабость, головокружение… неудобство, одним словом. Каково это?

Мальстен отвлекся от третьего по счету стежка и непонимающе кивнул.

— Что именно?

— Чувствовать боль. Каково это? — улыбнулся аркал. — Что в этот момент происходит?

Данталли задумчиво поджал губы.

— Трудно объяснить, — буркнул он в ответ.

— А ты попытайся. Знаю, ты не очень словоохотлив, но все же. У кого еще мне это спрашивать, как не у данталли? Я видел, что ты чувствуешь, оценивал степень. Знаешь, примерно то же испытывают люди, которых пытают каленым железом. Правда, они при этом зачастую кричат, а ты молчишь. Почему так?

— Почему я молчу? Или почему от боли кричат? — нервно усмехнулся Мальстен.

— И то, и другое. Объясни, в чем состоит этот… гм… ритуал. Никогда не понимал, как связаны звуки, вырывающиеся из горла, с физическим ощущением боли. Просто знал, что одно неизменно следует за другим, но отчего так происходит, не задумывался. А теперь это не дает мне покоя.

Данталли задумчиво поджал губы.

— Это приносит облегчение. На какой-то миг. Обманчивое, но облегчение: когда ты отвлекаешься на крик, ты на секунду забываешь о боли, но потом все возвращается.

— Вот оно, значит, как… — хмыкнул аркал. — То есть ты не позволяешь себе этого облегчения?

Мальстен поморщился, вновь вспомнив уроки своего детства.

Нечего кричать, это не помогает. Ты только привлекаешь внимание к себе, и в этом никакой практической пользы нет. Единственная польза может быть в твоем терпении. Учись терпеть молча.

— Я же говорю, это ощущение обманчиво, — качнул головой он. — Практической пользы в нем нет, это лишь привлекает внимание. Так к чему тогда?

Бэстифар оценивающе хмыкнул.

— Удивительная ты личность, Мальстен. Ну и муштра была у тебя в детстве! Никаких послаблений, голая выдержка. Даже не представляю, сколько всего ты можешь перенести, раз уж тебе удается молча справляться с расплатой. Расскажи, какая она. Каково это — ощущать ее?

Мальстен повел плечами.

— Мне не приходит на ум ни одного слова, кроме «больно», — усмехнулся он, — но тебе это вряд ли хоть что-то объяснит.

Данталли замолчал, вновь сосредоточившись на ране малагорца. Бэстифар закатил глаза.

— Да уж, Мальстен, ты тот еще рассказчик! Ума не приложу, как меня угораздило завести дружбу с таким непроходимым занудой.

Данталли криво ухмыльнулся.

— Тебе недолго осталось меня терпеть.

— И пессимистом, — кивнул Бэстифар, чуть поворачивая голову к данталли. Тот нахмурился.

— Не дергайся, пожалуйста, — попросил он.

— Извини. Не буду. Так с чего такие мрачные мысли? «Недолго осталось» — почему это? Считаешь, что Рерих уже отправил за нами погоню? Умоляю, Мальстен, ты считаешь, что мы не дадим отпор? Показательное преклонение колен в исполнении целой армии тебя нисколько не впечатлило?

— Дело не в том, — качнул головой данталли, делая последний стежок. — Я имею в виду, что вскоре наши с тобой пути разойдутся. Твоя дорога ясна: ты направляешься домой. Я же… не знаю, видимо, в какую-нибудь глушь, еще не решил. Но, если уж хочу выжить, придется теперь скрываться. Рерих не оставит попыток до меня добраться — теперь это уже политически важно.

— Серьезно? — приподнял брови аркал. — То есть, ты считаешь, что я увел тебя с поля боя, чтобы вот так бросить на произвол судьбы? Ты уж извини, Мальстен, но я взял на себя ответственность за твою жизнь и не намерен отправлять тебя на все четыре стороны.

Данталли тяжело вздохнул, оставив замечание Бэстифара без внимания.

— Рану я тебе зашил. Нужно наложить повязку и следить, чтобы не возобновилось кровотечение.

— Подождет, — отмахнулся аркал. — Для начала я отмоюсь от этой лагерной грязи, а уж потом буду перевязываться. А еще я хочу все же прояснить момент с твоим самоотверженным желанием скрываться в забытых богами уголках Арреды. В Малагории до тебя Рерих не доберется. Не сможет — это не в его праве. В моей стране нет и Красного Культа, там ты сможешь жить спокойно. И на твоем месте я бы не артачился — в конце концов, податься тебе некуда.

Мальстен хмуро сдвинул брови.

— Что ж, за предложение спасибо, но вынужден отказаться.

— Что? — непонимающе покачал головой Бэстифар. — Ты сумасшедший? Почему? Держишь зло на Малагорию, потому что когда-то мой соотечественник наступил тебе на ногу?

Данталли невесело усмехнулся.

— Не держу я никакого зла на Малагорию, — отмахнулся он. — Тут дело в другом. Я не привык… так. Не привык быть прихлебателем.

Аркал изумленно вскинул брови.

— О, боги, так вопрос еще и в названии? — всплеснул руками он. — Нет, Мальстен, серьезно, ты меня убиваешь. Это же несусветная чушь! Поменяй «прихлебателя» на «гостя», и моментально получишь совсем другое отношение к этому вопросу. Со всех сторон, между прочим. Скажешь, я неправ?

Мальстен поджал губы и опустил глаза в пол. Бэстифар резко поднялся и сложил руки на груди.

— К тому же, — не дав данталли привести свои аргументы, продолжил аркал, — прихлебателем ты в любом случае не будешь. На деле я хочу предложить тебе не только убежище, но и работу. На постоянной основе.