Алина Илларионова - Оборотни Его Величества

— Володя. Интурист поневоле.

— Очень приятно. Император, — Его Величество пожал иномирянину руку, и тот чему-то широко заулыбался.

— Таяра…

Женщина склонила голову:

— Ярини, мой император…

Вот она — встреча века! Два любящих сердца, разлучённые пожаром Алой Волны, воссоединились вновь. Сейчас человек и науми только присматриваются друг к другу, подмечая перемены, произошедшие за двадцать без малого лет — каждую мелочь, каждый штрих, — чтобы потом… А что будет потом, не при свидетелях?

Алесса сама не заметила, как замурлыкала вслух, и на неё уставились все, даже Вилль наконец-то отмер. Гончие, свесив языки, с умилением сопели на чудо-киску.

— А-а, наша исчезнувшая гостья. Заставила ты побегать моих гвардейцев, тебя разыскивая, — император улыбнулся. — Рад снова видеть тебя, Лесса.

— Я тоже… Ваше Величество… — она робко подняла голову, и увидела его глаза: яркие и чистые, как небо золотой осенью, синее, чем у самой Алессы…

Оторопь мурашками покрыла спину и ударила в сердце. Странное чувство заворочалось внутри, двуликое и двуединое одновременно: страх и чувство защищённости, робость и желание громко смеяться, протест и гармония, далёкое и близкое…

«Они с Виллем очень похожи, — поняла пантера, — не внешне, но по духу.»

Император, вздрогнул, точно стряхивая наваждение. И всё закончилось.

Аристан вернулся за стол и вновь сцепил руки в замок. Внимание и сосредоточенность.

— Ладно. Присаживайтесь, путешественники. Времени немного, так что говорить будем коротко и по существу. Я уверен, в Ковене уже знают о вас, и следователь будет здесь с часу на час. Я хочу услышать вашу историю, чтобы мы решили, о чём следует знать магам, а о чём лучше умолчать.

— А монархия-то здесь не абсолютная… — тоскливо проворчал под нос Владимир.

— Вы уверрены, что они не покидали комнату?

— Нет… То есть, да… господин, — корчмарь с трудом заставил себя обратиться на «вы» к маленькой котообразной нечисти. Ах, если бы этот труженик стола и ночлега знал о пурпурной бархатной подушечке с золотой бахромой, на которой возлежал пятилучевой орден Федерика Арка «За преданность и верную службу престолу»… Но, к счастью для собственных нервов, не знал. — День-деньской тут стою, чашечки намываю-натираю, принимаю заказы, с добрым людом словом перемолвлюсь, недобрый — вон к нему отсылаю, — мужчина кивнул на ражего детину, застывшего у двери. — А они сразу — шмыг в комнату, да и заперлись там, а уж чем тешились — то мне знать не надобно…

— Заказывали шшто-нибудь?

— Кто ж у меня когда от обеда-то отказывался? — искренне изумился мужчина. Подняв глиняный пресс в форме символичной свиньи-копилки, он снял верхний листок с небольшой стопки. Отклонившись, прищурился:

— Вот, извольте: борщ со сметаной — две порции, жаркое из свиных рёбрышек под зелёным соусом — одна порция, судак с рисом — одна порция, полдюжины пирогов с грибочками, полдюжины с ревенем да кувшин сбитня. Плотненько откушать пожелали, а уж мы уважили.

Дослушав список, Симка и сам уж был не прочь уважить любимый животик. Но, увы, нельзя отвлекаться даже на второй обед — дела государственной важности заминок не терпят, тем более, на голодный желудок думается лучше… Наверное. А пирожков-расстегаев после похомячит, с хозяином да хозяюшкой.

Эхх, хозя-а-аин… Верну-у-улси-и-и!.. Живо-о-ой!..

…Корчмарь, подмигивая левым глазом, точно заведённый, творил святой треугл.

Симка понял, что скалится во все клыки, а как это у кошек выглядит — знамо дело. Облизнул улыбку, солидно поправил полукруглое пенсне.

— К ним никто не приходил?

— Вообще никто не заглядывал, — продолжал мигать корчмарь. — Последние два часа тихо как в склепе.

Это сравнение из уст пышущего жизнью мужчины несколько покоробило.

— Вы уверены? Проглядеть не могли?

— Так я ж день-деньской тут стою, чашечки намываю-натираю, принимаю заказы …

— Яссно, — Симка махнул лапой. — Я осмотрю комнату ещщё раз. Ждите здесь.

Последняя фраза адресовалась двум гвардейцам. Парни ответили молчаливым кивком, слаженным и чётким, даже выражение лиц не изменилось. Эти вхолостую бровью не шевельнут…

Симка запрыгнул на нижнюю ступеньку.

— Надо же, как Хвост раскомандовался. Как думаешь, если налить ему валерьянки в молоко, он будет прыгать на стенку и драть паласы? — по-эльфийски поинтересовался гвардеец с кокетливой мушкой под левым глазом.

— Надо девочек с кухни подговорить, — отвечал сослуживец с такой же серьёзной миной, точно обдумывали они стратегию роковой битвы.

— Только попробуйте, и будете до пенссии мышшей в подвале травить! — пригрозил с середины лестницы Симка.

Ушастые болтуны, чуть сбледнув, прикусили языки.

Комнату осмотрели уже сверху донизу, вдоль и поперёк, открыли всё, что открывалось, подняли всё, что можно было поднять. Придворный маг Тайрус Инэй, прибывший с сопровождением, следов ворожбы не обнаружил, зато один из гвардейцев обратил внимание на окно, плотно закрытое, но изнутри не запертое. А с уличной стороны висел, прицепившись к здоровенной занозе, обрывок тёмной плащовки. Ясно, каким выходом воспользовались девушка и её телохранитель. Только почему? Что спугнуло? Или кто — так вернее.

Никто, кроме Симки, не знал, кого инкогнито предстоит везти во дворец. И именно домовому император поручил возглавить сопровождение венценосной особы. Не десятнику из «лички», ни Шантэлю Тир… Терри… кленовой Занозе, в общем, а доброму, умному, верному Симке. И вот сидит теперь добрый, верный Симка на полу, чешет лапой за ухом и думает на голодный желудок. А всё равно ничего не придумывается.

Кот пошёл по периметру, нырнул в тумбочку, просквозил скромный шкафчик, и вот под шкафом наступил на что-то колючее. Наддал обидчику лапой, да так, что тот, сухо стуча об пол, выкатился на середину комнаты. Домовой, по-кошачьи заигравшись, выпрыгнул следом. И замер.

Шишка. Ещё мокрая, будто порыв ветра сорвал её с ели совсем недавно и вместе со снегом зашвырнул в комнату из… портала например. А шишка-то непростая была. Чёрная, с грязно-багровой каймой на чешуйках. И растут из них ёлочки на севере в Сумеречном Лесу.

Обратно Симка летел в прямом смысле слова. Не ударил мордой в грязь, нащупал след! Любимый хозяин, встречей с которым пришлось повременить ради блага Отечества, будет гордиться! Да-да-да, а ещё хозяйка возьмёт на руки, почешет за ухом, и будет много пирогов, и разговоры за полночь…

…Корчмарь деловито протирал мокрым полотенцем сухие чашки. Действительно, последние пару часов именно этим он и занимался.