Пэт Ходжилл - Связанные кровью

Лура вошла, сгорая от нетерпения — среди обитателей Женского Мира потерянный рай Кинци десятилетиями был почвой для легенд — но остановилась у самого порога, разочарованная. — Ох.

Следуя за ней по пятам, Джейм увидела почему. Весной и летом сад был белым буйством цветов лекарственных растений: высокий окопник, дикие анютины глазки и серебрянолистный тысячелистник, среди многих других, растущих в глубокой, сочной траве и гудении пчёл. Однако в это время года все растения уже отцвели и поникли, прибитые к земле недавним дождём. Растущие клочья тумана дрейфовали между изодранными пучками травы. Эти сгустки, казалось, сбивались в высокие, призрачные фигуры, усеивающие сад, и как бы связанные белыми, волокнистыми покровами, сквозь которые усохшими пальцами торчали скрученные морозом листья. Каждая искривлённая фигура была увенчана короной из тусклых, колючих звёзд.

— Они всего лишь лопухи, — сказала Джейм в ответ на испуганную хватку Луры на её руке. — Хороши при артрите, нарывах, прыщах и для афродизиаков, или так мне говорили. Но к этому времени года, их целебная сила уже ослабела.

Она говорила рассеяно, её мысли блуждали где-то ещё. Вдоль южного конца сада бежал небольшой, наполовину задохнувшийся от мёртвых листьев, ручеёк, туман над которым дымом взмывал вверх. На стене за потоком, над желтеющими папоротниками, висели обрывки знамени, за множество лет почти полностью истёртые дождями.

Джейм остановилась у самой воды и поприветствовала призрак благородного женского лица.

— Привет, Тьери. Поздравляю тебя с Кануном Осени.

За ней появилась Лура, глаза удивлённо распахнуты.

— Это Тьери Шлюха[14]?

Джейм повернулась к ней так резко, что девушка отпрянула прочь, прямо в объятия лопуха, который был выше её ростом.

— Это кто её так зовёт?

— В-все в помещениях Каинронов. Я думаю, это начала Каллистина.

— Ха. С неё станется. — Джейм припомнила насмешки бывшей консортки брата и ту комнату, мерцающую от зеркал и канделябров, в которой она впервые узнала о существовании Киндри: Трое вас осталось, моя дорогая, и один из вас, нечто, вызывающее серьезные сомнения в твоей собственной чистопородности. Мне не нужно объяснять тебе, сколь пагубно может отразиться на твоих будущих перспективах даже намёк на такое.

Дорогая Каллистина имела в виду Тьериного бастарда, Киндри. Будь прокляты слухи; её попытка шантажа провалилась и Каинронка, вероятно, раскричала свой сочный кусочек сплетен с самой высокой плоской крыши, которую только смогла найти.

— Забудь слухи. Вот тебе правда. Начать с того, что Тьери была младшей сестрой Ганта.

Лура сделала паузу в своих попытках избавиться от цепляющихся объятий сорняка.

— Твоя тётя?

— Я так полагаю, да.

Джейм никогда не думала о Тьери в таком ключе. Мертвые не стареют и это сильно сбивает с толку.

— Так вот, в ту ночь, когда пришли призрачные убийцы, Эрулан спрятала её и увела наёмников прочь, к своей собственной погибели. Затем всё происходило быстро. Гант обезумел от увиденного и, поверив в то, что все женщины его семьи мертвы, выступил вместе с Кенцирским Воинством, чтобы собрать за них цену крови в Белых Холмах.

— «С дымом их погребальных костров, вздымающимся за его спиной.» — Сказала Лура так, как будто повторяя вслух старую, хорошо знакомую историю. — Однако, он атаковал не того врага, не так ли?

— Да. Мы всё ещё не знаем точно, кто заказал Резню, и, тем более, почему. Догадки без доказательств не считаются. Как бы то ни было, к тому времени, когда Тьери выползла из укрытия, Гант был уже на пути в ссылку.

— Так её оставили одну, забыли, — сказала Лура, изо всех сил пытаясь освободиться. Ей сильно не повезло с лопухом, который вцепился ей в спину, деловито усеивая семенами одолженную у Джейм куртку и усердно зарываясь крючками колючек в Лурины волосы. Она подняла против них капюшон. — Но почему здесь?

— Я так полагаю, Адирайна попыталась её защитить. Насколько всем было известно, она была последней чистокровной леди дома и ассасины могли вернуться.

— Как они вернулись за тобой. Ох, как бы я хотела быть здесь той ночью!

— А я нет, — решительно сказала Джейм, вспоминая крадущиеся тени, смятение гарнизона, пытающегося сражаться с невидимой смертью, её собственную кровь на полу. Всему этому ужасу не доставало только глупой юной Каинронки, скачущей вокруг и пытающейся быть полезной.

— Но почему её знамя здесь, а не с другими, в зале?

— Ты сама сказала. Совет Матрон счел её опозоренной. Она зачала в этом саду ребёнка и умерла здесь при родах. Никто не знает, кто был отцом.

— О, — сказала Лура, перестав дергаться и застыв с широко распахнутыми глазами. Вполне возможно, ей никто не объяснил, что такое шлюха. Год назад, она, кажется, едва знала, откуда берутся дети. — О! Без контракта? Но это же делает ребёнка не… не…

Она запнулась о слово, как о непристойность.

— Незаконнорожденным. Вот почему его зовут Бастардом Норф, и почему Женский Мир вышвырнул его прочь. Я полагаю, что Училище Жрецов в Глуши всё же лучше утопления, но не намного. Тем не менее, я объявила Киндри Бродягу по Душам своим кузеном, а вы, леди, — добавила она, поворачиваясь к грустному, обветшалому лицу на стене, — так же член моего дома.

Что-то треснуло. Знамя покосилось и упало.

Джейм показалась, что Тьери ринулась прямо к ней, распростёртые руки тянули за собой льняные нити основы, покрытые пятнами остатков утка, что ещё сохранился от её выстиранной дождями смертной одежды и её потрепанной непогодой души. Мгновение спустя, она поглотила Джейм в отчаянные, вязкие объятья, которые чуть не сбили её с ног. Джейм слепо схватилась за покрытые плесенью обрывки и нити, неуверенная, пытается ли она поддержать их, или же сбросить прочь. Намокшая масса была удивительно тяжёлой, и она воняла. Тем временем, снова и снова, в её ухо вопил тонкий голосок:

… Я сделала только то, что мне велели. Я сделала только то, что мне велели…

Груз обосновался на её плечах нежданной, подёргивающейся мантией.

Теперь она снова могла видеть, сбивающее с толку видение, в котором на Лунный Сад накладывался образ зала посмертных знамён Готрегора. То, что в последствии стало камнем, разлетевшимся вдребезги от жара огня, сейчас было зияющей дырой, ветер вливался в неё, как в гигантский рот, каменные зубы которого обрамляли древние, ободранные знамёна.

Эта внутренняя пустота потянула Джейм вперёд, один отрывистый шаг на кромку потока, несмотря на отчаянный голос, шепчущий в ухо:

… нет, нет, нет…