Пьяный батя - Усталый мужик
Рассказ о прошлом
— Ты всегда была такой настойчивой?
Анна усмехнулась.
— Меня так учили. Я принцесса, помнишь?
— Не забудешь, если ты повторяешь это каждые пять минут.
Она закатила глаза.
— В детстве меня воспитывали для брака с кем-то важным. Отец говорил, что гоблинам нужен новый союз, иначе нас поглотят. Я изучала этикет, политику, военное дело, даже магию… но однажды…
Она замолчала.
Я прищурился.
— Что случилось?
— Отец исчез.
Я нахмурился.
— Как это — исчез?
Анна сжала кулаки.
— Он просто… пропал. Его корабль сгорел на воде. А потом нас предали наши союзники. Наши земли отдали в управление чужакам, а меня продали в рабство.
Она глубоко вздохнула.
— У меня была сестра. Лета. Она пропала раньше отца. И теперь я хочу узнать, что с ней стало.
Я молча смотрел на неё.
Теперь она не выглядела наивной.
Она искала правду.
-
Финальный аккорд
Я не выдержал.
— Чего ты хочешь?
Анна потянулась, оголяя живот.
— Сестра Лета. Я хочу её найти. Живую или мёртвую — неважно. Мне важно, что с ней случилось.
Я закрыл глаза.
— То есть ты неделю пыталась меня убедить помочь… и у тебя даже нет зацепок?!
Она смущённо улыбнулась.
— Я думала, что ты умнее меня… и сам придумаешь.
Я потер нос.
Она подошла ближе и осторожно положила руку мне на плечо.
— Ты мне поможешь, добрый герой?
Я вздохнул.
— Хорошо, хитрая ты жопа.
Мы вышли на караванный путь.
Пора было искать следы прошлого.
Глава 33. Одуванчик берёт след
-
Последние следы Леты
Анна молчала. Слишком долго. Это было не похоже на неё. Обычно она ворчала, язвила или тараторила про какие-то благородные манеры, которые мне были так же полезны, как вилы в драке против минотавра. Но тут — тишина. Только скрип телеги, вой ветра и ощущение, что что-то внутри неё вот-вот взорвётся.
Я бросил взгляд на неё: губы сжаты, пальцы стиснуты, глаза тёмные, как грозовое небо.
— Ты вообще помнишь, где её видели в последний раз? — спросил я, нарушая тишину.
Анна вздрогнула, словно я выдернул её из тяжёлых мыслей.
— Да… — Она глубоко вдохнула. — Год после того, как пропал отец. Мы ещё жили на южных границах, в Гнездовье. Это был последний безопасный город для нас. А потом…
— Потом?
— Потом она исчезла.
Анна сжала кулаки.
— Я ушла на встречу с доверенным человеком отца. Когда вернулась… её не было. Вещи остались, кровать застелена. Следов борьбы — никаких. Как будто её просто… стёрли.
Я нахмурился.
— Кто-то что-то видел?
— Нет. Ни слухов, ни сплетен. Как будто её никогда не существовало.
Она стиснула зубы.
— Но я помню. Помню её голос, её смех. Как она прыгала мне на спину и кричала: «А теперь я твоя тень!» Как строила планы, мечтала увидеть океан…
Голос её дрогнул.
— Если она мертва… я должна это знать.
Я почесал затылок, шумно высморкался в руку (Анна поморщилась) и, прищурившись, спросил:
— Вы реально кровные сёстры?
Она резко повернулась ко мне, подозрительно сощурив глаза.
— А с чего бы нет?!
Я ухмыльнулся.
— Тогда снимай трусы.
Пауза.
Лицо Анны багровеет.
— Ч-что?!
Она смотрит на меня с таким выражением, будто я только что предложил ей станцевать голышом на королевском приёме.
— Ну, проверить! Вдруг у вас с сестрой метки какие-то, семейная родинка, особый знак…
— Я тебе сейчас такую метку поставлю, что потом будешь искать свою голову отдельно от жопы!
БАХ! — кулаком прямо в плечо.
— Ай! — заорал я, чуть не слетев с телеги.
Но Анна уже рвалась дальше. Глаза бешеные, руки шарят по телеге, в поисках чего-то тяжелого.
— Стой, стой, стой! — Я вдруг осознал, что у неё в руках. — Это… ГРАНАТА!
Она замерла.
Пару секунд мы просто смотрели друг на друга. Я с ужасом. Она с сомнением.
— Это была шутка, или мне всё-таки тебя стукнуть этой штукой? — медленно протянула Анна.
Я медленно поднял руки.
— Сегодня, конечно, отличный день, чтобы сделать БУУУМ! Но знаешь, я ещё хочу побывать у султанабадских шлюх…
Анна вздохнула, покрутила гранату в руке, затем неохотно убрала её обратно.
— Ладно. Что ты на самом деле хотел?
Я стал серьёзным.
— Мне нужен запах. Кровь, слюна, сопли… Тогда мы её найдём. Не гарантирую, что живой, но найдём.
Она скептически приподняла бровь.
— Ты уверен, что не собака?
— Не я. Одуванчик.
Она нахмурилась, затем сняла носок и протянула мне.
— Надеюсь, этого хватит.
Я покрутил носок в руках.
— А ты уверена, что не проще сразу трусы?
Анна сузила глаза.
— Ещё одно слово — и ты будешь жрать этот носок.
Я решил не испытывать судьбу.
Она плюнула в носок (фу), потом вытащила кинжал, осторожно провела лезвием по пальцу, выдавив каплю крови.
Я уставился на кинжал.
— Ах ты ж хитрая опасная жопа… — выдохнул я. — Зачем тебе кинжал?
Она хмыкнула.
— Женские тайны.
Я принял кроваво-сопливый носок, сунул его под нос Одуванчику.
Одуванчик понюхал.
Его ноздри затряслись.
Глаза закатились.
А потом…
ОН ЗАЖЕВАЛ НОСОК!
— ЧТООО?! — завопила Анна.
Но Одуванчик уже рванул вперёд с такой скоростью, что мои внутренности чуть не отстали от тела.
— ДЕРЖИСЬ! — заорал я. — ОН ВЗЯЛ СЛЕД!
Телега взревела, как дракон с похмелья, и понеслась сквозь пустыню.
Анна вцепилась в меня обеими руками. Одной держалась за мой пояс, другой…
— АЙ! — Я почувствовал дикий, звериный, садистский щипок за жопу.
— Это за трусы, ты, бескультурный, невоспитанный, вонючий проходимец!
— АЙ! АННА, ДЕРЖИСЬ НОРМАЛЬНО!
Но она продолжала мстительно меня мучить.
— А ТЫ НЕ БУДЕШЬ НАКЛАДЫВАТЬ НА МОИ ТРУСЫ ТАКИХ ОЖИДАНИЙ!
Телега мчалась сквозь ночь, песок летел в глаза, а я понял, что мы точно найдём Лету.
Потому что если Одуванчик учуял запах, он уже не отпустит.
А ещё я понял, что когда-нибудь Анна точно меня убьёт.
Но, чёрт возьми, пока что она делала мою жизнь куда веселее.
Глава 34. Лета — тень, что охотится
-
Старый караван-сарай
Караван-сарай выглядел так, будто кто-то давно попытался превратить его в ад — и у него почти получилось.
Разбитые стены, чёрные следы пожара, сломанные двери, рассыпавшиеся сундуки, брошенные телеги и…
Кости.
Повсюду.
Человеческие. Гоблинские. Лошадиные. Верблюжьи. И огромных волков.
Стрелы торчали из гниющих балок, как шипы у дикобраза. Песок уже начал поглощать останки, но время не смогло стереть запах гари, гнили и чего-то ещё… более зловещего.
— Ого, — пробормотала Анна. — Ну и уютное местечко, прямо семейное гнёздышко.
— От этого места живот болит, — добавил я, осматривая стены.
— Ага. Как будто у
